Феликс Кривин: Тюрьма имени свободы

И вдруг выясняется, что указатели повернуты не туда. Их уже давно отвернули от светлого будущего, но до прошлого недовернули, и теперь мы не знаем куда идти. Правда, идти уже никуда не хочется, хочется нормально пожить в настоящем, как живут люди в окружающих городах.

И тогда все громче начинают звучать голоса, требующие отставки регулировщиков. «Долой регулировщиков!»

Но регулировщики не уходят. Куда им с такой дороги уходить? Кто им где безропотно отдаст кошелек, снимет пиджак и ляжет по команде «ложись!» в сырую, плохо заасфальтированную землю?

Выбрался я на сушу из болота. Одной ногой выбрался, а другой пока там. Пробую сушу ногой и чувствую какое-то неудобство. Твердо как-то. И холодно: со всех сторон обдувает.

А болото мягкое, теплое. Правда, засасывает, это плохо. Но, с другой стороны, засасывает все-таки в тепло. В тихое, безмятежное бульканье.

Так и стою: одной ногой на суше, другой в болоте. И не знаю: то ли выбираться совсем, то ли уж совсем назад возвращаться.

Оно-то хорошее дело — выбраться наконец на сушу из болота. К новой жизни от прежней погибели. Но неудобства есть.

Обратите внимание: в новой жизни масса всяческих неудобств. В болоте уже как-то привык, угрелся, расслабился. Можно спокойно погружаться, никуда не спешить.

— Чав, чав, чав…

Это меня болото засасывает. Обволакивает, убаюкивает, обчмокивает со всех сторон…

Все-таки суша пока еще для жизни не приспособлена. Так-то она хороша, только для жизни не приспособлена. Даже непонятно: как на ней люди живут?

В Андорре нет мафии. Даже трудно себе представить.

Тут сразу возникает вопрос: кто же у них руководит государством? Кто руководит политикой, экономикой, полицией, наконец?

Допустим, понадобится, чтоб в стране исчезли зубочистки. Если это дело пустить на самотек, они в одном магазине исчезнут, а в другом появятся. А для того, чтоб они исчезли сразу всюду, нужна организация. Нужно, чтобы кто-то этим руководил.

Или возникнет потребность остановить движение транспорта. Чтоб в течение какого-то времени ничто нигде не двигалось, не шевелилось. Увеличить в стране преступность, смертность, резко снизить рождаемость и снабжаемость, — кто за это возьмется?

Или возникнет потребность стравить между собой андоррских жителей — французов, испанцев и каталонцев, превратить их во французофобов, испанофобов, каталонофобов. Вспомнить испанскую инквизицию и наполеоновские войны, чтобы начать искать виноватых. Неужели этим должно заниматься правительство?

Хорошо, допустим, правительство. А кто будет руководить правительством? Кто возглавит наступательные военные действия правительства против народа и оборонительные действия народа, чтобы потом пожать плоды всех побед и всех поражений?

Андорра — слишком маленькая страна для таких широких военных действий.

Но ведь не может треугольник состоять из двух углов. Даже Бермудский треугольник, в котором все исчезает, не допустит исчезновения хотя бы одного угла.

Так и в государстве. Один угол — народ, второй угол — правительство. А где третий угол?

В Андорре его не видно. Но это вовсе не значит, что его нет.

Места не столь отдаленные в Андорре столь не отдаленные, что просто некуда послать человека. Чуть-чуть послал — и человек уже за бугром. И не просто за бугром, а за целым горным массивом.

В каких-то случаях это выход из положения, но если посылать лучшие силы за бугор, не оскудеет ли народ и не придет ли в упадок государство? И какие тут этапы большого пути, если человека элементарно вывести на этап невозможно? Ему даже не запретишь поселяться в радиусе тридцати километров — нет в Андорре такого радиуса.

Можно, конечно, запретить въезд в столицу, в Андорру-ла-Вьеху. Только ты ла-въехал, как тебя тут же ла-выехали. Но ла-въехать в Андорру совершенно необязательно: из любого конца государства в нее можно ла-войти пешком.

Попробуйте в таких условиях управлять демократией! А ведь демократией, товарищи, надо управлять, если мы не хотим, чтоб она нами управляла. А как управлять демократией, если климат везде одинаковый — что на андоррском юге, что на андоррском севере? Ни тебе Магадана, ни Колымы — просто некуда послать человека!

Нехорошо захватывать чужие земли, но бывают такие обстоятельства, когда без этого просто не обойтись. Например, стране нужно выйти к морю, а между ней и морем другая страна. Где же выход? Выхода нет. Выход приходится искать на чужой территории.