Владимир Положенцев - Мигрень и Сверло

– А говорили, что любите только меня, – фыркнула Кира.

– И меня, – сказала Лира.

Следователь Курский на этот раз хлопнул по столу обеими руками:

– Хватит! Мы не из полиции нравов, семейными разборками будете заниматься потом. Что в сумках?

– Ничего особенного, – пожал плечами Гибельсон. – Зимняя коллекция одежды для моих… знакомых от Версаче и Юдашкина.

– Интересно, – подбоченилась Кира, – кому из нас достался Версаче?

На это Семен Евгеньевич ничего не ответил, спокойно продолжил перечисление:

– Обеим подарки к Новому году – французские духи от Фрагонар, золотые безделушки, билеты на самолет в Ниццу и подтверждение из гостиницы «Негреско» о бронировании трехместного номера. 2-го числа они должны были улететь, я бы присоединился позже.

– Извращенец, – выдавила из себя обманутая супруга.

Кинувшись к сумкам, Мегре дрожащими руками расстегнул молнии. Так все и оказалось. Он не верил своим глазам. Не может быть! Новая карьера опера рухнула не начавшись.

– А гроб?! – закричал он. – Зачем вы заказали себе гроб?

– Я бы мог не отвечать на этот вопрос, – затягивая на шее галстук, медленно произнес полный достоинства Гибельсон. – Мы, кажется, живем в свободной стране, где никому не запрещено покупать гробы, когда ему вздумается.

– И все же, – выкатил беличьи глаза Курский, нащупывая боковым зрением Колю. – Объясните.

– Извольте. У супруги вчера умер двоюродный брат Ираклий. Для нее это тяжелое потрясение и все хлопоты по похоронному ритуалу я взял на себя. Вот заказал гроб на свое имя, а на чье мне нужно было его выписывать, на имя покойника? У Ираклия не было больше родственников, кроме моей несчастной жены. Мы даже решили не отмечать праздник, видите? – он обвел гостиную рукой. – Детей отправили к родственникам. Для чего вы сюда гроб-то притащили? Такое горе, а вам…

Он даже всхлипнул. Всплакнула и Варвара Степановна, кажется уже простившая супругу все его измены. Опустила голову на его плечо, закрыла лицо носовым платком.

– Да-а-а, – протянул Петя Курский, поднявшись во весь свой немалый рост. – Скажите, у вас туалет исправно работает?

– По коридору направо, – махнул головой Гибельсон.

– Он сейчас нам понадобится, – грозно взглянул следователь на Мигреня, – чтобы кое-кого спустить в унитаз. Готовься Мегре, снимай ботинки!

– А я что? – попятился Коля, – я ничего, кого топить надо, так этого малолетнего прохвоста посыльного. Прибежал – срочно нужно звонить в полицию, Гибельсон коррупционер и жулик! Поддался на его провокацию, виноват.

– Но это же вы сказали, что Семен Евгеньевич решил покончить с жизнью, потому что по его следам идет Следственный комитет, – прижался к входной двери Слава, – и вы же предложили ехать в аэропорт за сумками!

– Кстати, за незаконное изъятие, я бы сказал, похищение моих, подчеркиваю, моих вещей из камеры хранения, вы оба ответите по всей строгости закона, – радостно сообщил Гибельсон. – Возбуждайте дело, следователь. Впрочем, я сегодня добрый. Прощаю. Пойдите все прочь! Мы хотим остаться наедине с женой. Если больше нет вопросов, прочь!

Следователь Курский с грохотом закрыл свою кожаную папку, оперативники потянулись к выходу, но их опередили, не забывшие прихватить сумки с добром Кира и Лира. Кира подмигнула Сверлицину:

– А ты, парнишка, ничего, славный подарочек к празднику.

– И я того же мнения, – подпихнула его в бок Лира.

От этих слов и прикосновений Слава, боявшийся женщин, отпрянул к входной двери. Она распахнулась, и посыльный чуть не вывалился наружу, зацепившись каблуком за массивное основание гроба.

Огромная лакированная домовина соскользнула с кафельного пола, покатилась в сторону лифта, а потом загремела по ступенькам длинного лестничного пролета. Красное дерево разлеталось в щепки, демонстрируя миру, что внутри оно вовсе не красное, а белое как сосна. Грохот стоял такой, что, казалось, на Землю упал метеорит. А из поломанных досок сыпались сказочным дождем разноцветные камни, купюры разных государств и какие-то бумаги. Сто евро, описав в воздухе большую дугу, приземлились на носу следователя Курского. Он снял деньги, глянул на свет: «Настоящие». Мигрень и Слава застыли с открытыми ртами.

– Это не мое, – побелел Семен Евгеньевич, – ну клянусь богом! Что вы! Откуда сам не знаю.

– А это мы в похоронном бюро спросим – откуда, – оживился Мигрень, – у Якова Илларионовича.

Коля шустро подбежал к разбросанным бумагам, приблизил их к нетрезвым глазам. Довольно хмыкнул: