Андрей Буторин - БутАстика (том I)

– Садись-ка лучше, кашки поешь! Горяченькая, с корочкой. Из печи-то, поди, и не едал никогда. А про меня не думай, что я к смерти уваженья не имею… К ней, костлявой, я очинно уважительно отношусь. Только нету тут никакой смертушки, – баба Нюра быстро перекрестилась. – Тута другое совсем.

– А что тут может быть другое? Нырнул человек и…

– С парамира она, Инга-то! – перебила меня хозяйка. – Туды и ходит всё… Второе уж лето ходит, сердешная.

– Откуда? – закашлялся я. – Из Памира?

– Да не с Памира никакого, а с парамира, что ль… – Баба Нюра нахмурилась, вспоминая. – С парального, что ль… Или с парного какого… Что ни есть! – Она махнула рукой. – С ненашего.

– Из параллельного, может? – хмыкнул я.

– Так и есть, – заулыбалась хозяйка. – С параллельного мира. Так Ингушка и говорила.

– Но это же глупости! – засмеялся я, забыв даже на миг о трагедии.

– Мы, может, и не шибко образованные, – обиделась баба Нюра, – но не глупее городских. И Ингу год уже как знаем. И если не поняли чего, то видели, как она прошлым летом нагишом в деревню прибежала, а потом каждый день в омут бросалась. Поперву тоже считали, что девка ошалела, убиться задумала. А она не топиться бегала, а домой попасть хотела.

– И что? Она вам сказала, что попала сюда из параллельного мира? – Я перестал улыбаться.

– Так и сказала, – кивнула хозяйка. – Омут-то наш давно Нечистым кличут, много народу в нем сгинуло, а чтобы оттуда к нам – такого не было. Только Ингушка нам рассказала, что в омуте том то ли дверь какая на дне, то ли лаз, а ведет в другой мир, паральный этот. И она оттуда пришла, а назад попасть теперь не может.

– А где же она пропадает тогда?

– А это ты у ней сам спроси, – сказала баба Нюра, доставая кринку с молоком и ставя ее передо мной. – Она хоть девка-то и славная, а Нечистый омут – он и есть нечистый! Мне не шибко интересно, что в преисподней творится, прости, господи! – Хозяйка широко, с чувством, перекрестилась. – Только я так думаю, – баба Нюра понизила голос, почти зашептала, – что Инга по ошибке к грешникам попала, а когда разобрались – ее и выпустили, дали еще пожить.

– Чего ж она тогда назад, на сковородку, рвется? – не удержался я от иронии.

– То мне не ведомо, – снова обиделась хозяйка. – Поди, у нее и спроси!

И все-таки я хозяйке не поверил. Подкрепившись кашей, – действительно, удивительно вкусной – выпив молока, – настоящего, коровьего, не какого-нибудь суррогата из пакетов – я снова отправился к речке. Во-первых, нужно было забрать удочку и шлепанцы, а во-вторых…

В общем, когда я успокоился и, поев, стал соображать лучше, то подумал вот о чем: меня просто разыграли! Положим, «утопленница» меня разыгрывать не собиралась. Но, когда полезла купаться нагишом, меня сразу действительно не заметила. А когда заметила – гордость не позволила убежать. Поэтому она виду не подала, а просто нырнула, подплыла под водой к камышам и отсиделась в них, пока я не ушел. А пастух с бабой Нюрой хорошо знают односельчанку – знают, что плавает она прекрасно и утонуть в обмелевшей речке – пусть даже и в омуте – не может. Вот баба Нюра и решила постращать меня сказочками про грешников и преисподнюю. Таких сказок (быличек, как их еще называют) про нечистые омуты, заброшенные мельницы и тому подобное в любой деревне не одну расскажут. Только теперь их еще и осовременивают – ишь, и параллельный мир вплели!

И еще я подумал, что сейчас очень легко смогу убедиться в этой гипотезе – я просто посмотрю, есть ли возле омута одежда Инги. Ведь я прекрасно видел, пусть и по тени, как женщина раздевалась. И если она, дождавшись моего ухода, вылезла из воды и отправилась восвояси, то одежды, разумеется, не будет. А если будет… Значит, Инга утонула или… отправилась в преисподнюю! Ну, или в параллельный мир, что для меня по степени достоверности являлось одним и тем же.

Я обнаружил одежду в кустах возле омута – лимонно-желтое платьице, висящее на ветке, издали бросилось мне в глаза. На веточке пониже висели голубенькие трусики, а в траве белели босоножки.

Я открыл новую пачку сигарет, закурил и сел на обрывистый берег, свесив ноги. Мыслей не было. Кроме одной – застрявшего в мозгу обрывка дурацкой песенки: «Интересно девки пляшут – только сиськи прыгают…» И тут я эти сиськи увидел, наяву. Из воды выходила Инга. Она бросила на меня равнодушный взгляд и направилась к кустам. Я щелчком отбросил недокуренную сигарету, выждал пару минут и пошел туда же.

Девушка, уже одетая, но еще босая, расчесывала мокрые волосы. Красивая, кстати, девушка! Даже очень. Она вновь посмотрела на меня равнодушно, но взгляд на сей раз не отвела, выжидая. Долго ждать я ее не заставил: