Клавдия Куксина - Кланькины истории

В купе столкнулись две симпатичные старушки. Они тыкали друг другу в нос билеты и причитали:

– Вот, смотрите, какое у меня место. А вагон какой. Смотрите. А время. У вас тоже так? Что ж такое?

Пытались найти хотя бы одно отличие. И нашли ведь – отличались номера поездов. Правда, за выяснениями истины второй поезд ушел. Потерпевшей пришлось выселиться, и в купе осталась одна старушка.

Стоило поезду тронуться, Любава с Кланькой начали петь. Тосе оставалось мучительно краснеть за них.

Таможня

Время пронеслось незаметно. Пришла пора для встречи с отважными таможенниками. Тося как раз получила новый паспорт. У Любавы и Кланьки не хватало вкладышей – непонятных, но крайне важных документов. Счастливый таможенник вызвал их в купе.

– Ну, что? Границу нарушаем? Нехорошо, нехорошо. Придется ссаживать. И сколько денег везете?

– По полторы тысячи рублей, – гнусаво признались нарушительницы.

– Ссаживать! – уверенно отчеканил таможенник.

– Но мы, но мы… – Любава неожиданно залилась горькими слезами.

И вдруг с надрывом:

– Дяденька-а-а!

Кланьке стало неловко. Ей казалось, в таких ситуациях надо держаться мужественнее, да и если все разложить по полкам, помочь таможеннику лучше разобраться в ситуации, все может и обойтись.

– Мужчина, послушайте, – начала она. – Мы студенты…

Любава яростно наступила ей под столом на ногу.

– Дяденька-а-а! – лицо ее потихоньку начало распухать от слез, она заламывала руки и закатывала глаза. Очень натурально.

Кланька подумала, что ей показалось. И продолжала гнуть свою линию.

– Мужчина. Поставьте себя на наше место. Мы весь год копили на отпуск. Вы же видите, мы не аморальные элементы. Мы бедные студенты.

Опять удар по ноге. Видимо, не чудится.

– Дяденька-а-а!

– И где же вы учитесь?

– Там-то, там-то.

– Гуманитарии, то есть? – оживился таможенник.

– Да.

– Ну, так и подходите к процессу творчески.

– Как, как творчески? – засуетилась Кланька, не знакомая с жизнью простого труженика-таможенника.

– Творчески, – отрезал таможенник.

В сознании Кланьки что-то прояснилось, и она выпалила:

– Пятьсот.

Таможенник обалдел. Все Любавины слезы тут же высохли.

– С каждой? – послышалось Кланьке.

– За двоих, – неуверенно пробормотала она. Ее мир держался на волоске.

– Идет!

Счастливая Кланька, которой казалось, что она обвела врага вокруг пальца, бросилась за деньгами. После расчета счастливый таможенник элегантно выскочил из вагона.

– И сколько вы дали, деточки? – поинтересовалась тетушка из соседнего купе.

– Пятьсот!

– У… Они, вообще-то, по пятьдесят берут…

– Ох, ах, – вздохнула проводница. – Не предупредила девочек, забегалась…

Дружба с машинистами

Печальные, они прогуливались по перрону на очередной остановке. Тут их и заметил молодой сотрудник железнодорожного транспорта.

– Девчонки, а хотите в кабине машиниста прокатиться?

– Это как это так?

– Да запросто! Через четыре часа остановка следующая будет, нас сменят, а пока можно.

Тося пулей понеслась в купе и сгребла в мешок всю их еду.

– Вот. Чтоб нам не голодно было эти четыре часа, – пояснила она машинистам.

Лишних сидений в кабине машинистов не было. Разместились втроем на каком-то железном баке. Все четыре часа травили анекдоты и ели. Машинисты окончательно расслабились и разрешили Любаве погудеть машинистским гудком.

– Эй, ты только не увлекайся!

– Зато у нас самый веселый поезд!

Машинисты засомневались, стоило ли ради еды и анекдотов идти на такие риски.

– Слушайте, – засомневалась в свою очередь Кланька, – а где у вас здесь туалет?

– То есть? – удивились машинисты. – Вон, двери все свободно открываются – везде туалет.

– То есть нет женщин-машинистов?

– Ну, мы не встречали, не знаем. Хотите, вот бутылка у нас есть из-под спрайта.

– Не хотим…

Скорей бы уж эти четыре часа прошли…

Когда они вернулись в купе, их встретила сердобольная проводница.

– Ой, девочки, – запричитала она, прижимая к себе веник – надежный атрибут проводниц. – А я думаю, где вы. Забыли вас. Ой, сколько пережила всего…

Дом

Русско-Абхазскую границу миновали без особых проблем. Сели в автобус, поехали в Сухуми.

Друзья Любавиной мамы встретили их радостно. Хозяйка, женщина статная и волевая, отвела им целый дом и отказалась от платы (при всей своей бедности). Дорогие гости быстро вселились.