Ольга Есаулкова: Кто куда, а я в деревню! или Мёд и масло души моей

После купания для полноты ощущений мне захотелось прогуляться берегом реки и заодно отыскать подходящее для вечернего помолвочного представления подходящее местечко. И оно не заставило себя долго искать. Не очень далеко от мостков, за уютной ширмой из молодых деревьев и густого кустарника, скрывалась маленькая уютная полянка с отвесным, но невысоким, не более полуметра, спуском к воде. Я запомнила дивное местечко и поскакала домой, невероятно довольная собой. И только дома поняла, что совсем забыла о недополощенных шторках, опрометчиво оставленных на берегу.

Делать нечего, я вернулась к речке. Увы и ах, тазика со шторами я там не обнаружила. До чего же люди до чужого добра жадные! Оставалось лишь надеяться, что я постирала занавески плохо и воришке ещё придётся с ними повозиться, прежде чем он сможет использовать их в хозяйстве.

По пути домой я осведомила Вениамина Фомича о месте предстоящего свидания, обсудила детали, в общем, женишок у меня был полностью готов, экипирован и во всеоружии.

Однако передо мной стояла ещё одна задача, сложность которой я бы оценила в 6 баллов по 5-балльной шкале: мотивировать Валюшку прибыть на место дислокации точно ко времени, без капризов и лишних вопросов. Впрочем, задачи повышенной сложности – мои самые любимые!

По возвращении Вали домой её ждала я, стоявшая руки в боки, с вызовом во взгляде:

– Валентон, а вот скажи мне, моя дорогая Валентон, а ты вообще купалась в речке?! Ну, вот этим летом? К примеру, плавала там, плескалась? Или, может, хотя бы заходила в воду по шейку? Или ныряла? Или барахталась по-собачьи?

От такого напора Валюшка даже немного опешила, хотя ей это совсем не свойственно:

– Ты хочешь знать, была ли я на речке в этом году? – Ай да Валя, ай да ученица КГБ, ЦРУ и кто знает каких еще служб. Всё верно: если тебя неожиданно поразили вопросом, немного измени его и задай в ответ вопрошателю. Это даст время на обдумывание или, может, даже переломит ситуацию, если собеседник лох. Я не лох. Я ещё сильнее упёрла руки в боки, шагнула навстречу Валентону, выпятила грудь, насколько это вообще возможно с моим размером:

– Валюнчик, ты прекрасно слышала вопрос. Сформулирую его иначе: ты окунала ли своё белокожее и негостанное, изумительное тельце в течение полноводной и прозрачноструйной реки, что заманчиво изгибается в плену зелёных берегов неподалёку от твоей царственной обители? А?

После такой велеречивой фразы деваться моей тётушке было некуда – крыть нечем!

Валюша тяжеленько и тоскливо вздохнула:

– Нет… Да и некогда мне…

– Врёшь, – возразила я. И всё – больше ни слова. Теперь только глаза в глаза и только додавливать! И Валюшка сдалась:

– Ох, ты прям верёвки из меня вьёшь… Ладно, понимаешь, Лёль, – и Валюша снова вздохнула, – ну, не девочка я уже поди… Правильно ты сказала, Лёль, «тельце». Куда мне со своим «тельцем», оплывшим и явно уже дряхххххлым, – последнее Валя произнесла со свистящим грустным выдохом звука «х» и утёрла нос движением руки от локтя до запястья: признак сожаления и печали.

– Валя, ну ты что, ты прекрасна! И твоё прекрасное тельце достойно быть выкупанным. Так что слушай мою команду! Сегодня в восемь вечера приходишь на место, которое я назову. Там кусты, там никого, тем более, в такое время все твои соседки либо телек смотрят, либо лясы точат под семки или горилку. Так что купальничек напяливай, сарафанчик сверху, полотенчик в руки – и вперёд! Как говорится, «заре навстречу». В нашем случае – закату. Я пока туды-сюды, ты поужинай – и в восемь, значит, как штык, ясно?

– Яснее некуда, товарищ командир! Разрешите выполнять, товарищ командир? – Валя козырнула, по-солдатски развернулась и деланно помаршировала – типа исполнять моё указание.

– Вот же етитьский корень, командирша взялась! Эх, вашу мамашу, только вот куда я свой купальник-то заканделябрила, – ворчала Валюша, при этом явно довольная предстоящими приключениями, на которые она сама бы не решилась, не будь я так искусно настойчива.

…Вениамин Фомич был хорош! Молодчина! Принц, не меньше! Чёрные «бруки», отутюженные до блеска, кипенно-белая рубашка поверх полосатой матросской майки и, словно вишенка на торте, – ярко-бордовый галстук-бабочка в крупный белый горох!

– Осспади, Вениамин Фомич, – восторженно запищала я и прижала руки к груди, – и от какого же кутюрье этот ваш сногсшибательный наряд?

– Шанпольхотье! – горделиво сообщил Вениамин и прошёлся индюшачьей походкой передо мной взад-вперёд, словно на подиуме. Красавец, что и говорить! Довершал этот романтичный ультрамодный образ изумительный букетик цветов, небольшой, но красивый, источающий тонкий и свежий аромат.