Андрей Абинский - На флоте бабочек не ловят. Морские рассказы

– Валера, если ты сжульничал, то беги, – сказал Хатан. – Он тебя застрелит! У него в каюте малопулька и целевые патроны!

Токарь Широков бережно капнул жидкость из каждой бутылки на плиты и поджёг спичкой. Спирт горел волшебным голубым пламенем.

– Чистоган, – заключил он. – Можно потреблять.

– Милости прошу к нашему шалашу, – сказал довольный Валера. – Состоится дегустация букета последнего урожая! Будет музыка, женщины и танцы. Опоздавшей команде, – он кивнул на дверь, – запишем баранку!

Дед все-таки пришёл. Выпил рюмку, вторую. После третьей доверительно спросил:

– Нихт ферштейн, Лалетин, скажи, где тут собака зарыта? Убей бог лаптем, не могу поверить, что не обошлось без твоих фокусов!

– Рашид Музагитович, шпинделем клянусь, никаких чудес. В самом деле, у меня глаз – алмаз, ну и руки, сами знаете – золотые.

– Вот, чувствую наклёпку, только не знаю где, – с досадой сказал Догонашев. – С тобой в разведку – я бы еще крепко подумал…

– Это вы напрасно, Рашид Музагитович. Со мной не пропадёшь! Могу всадить три пули, одна в одну, на двадцать метров. Без оптики. С кем на спор?

Мы ехали с Лалетиным на рейдовом катере с определенной целью – посетить ресторан «Якорь», в котором отмечал свой день рождения старший помощник капитана, Лев Иванович Зотов.

Валера приоделся соответственно – пиджак с искоркой, блестящий «бисерный» галстук и лаковые штиблеты. Из нагрудного кармана кокетливо торчал белый краешек носового платка. Рядом скучал Саша Будиш. Он был в отглаженном до шоколадной ломкости тропическом морском кителе. Золотой галун на его погончиках имел среднюю ширину – больше чем у матроса и чуть уже, чем у старпома. Девушкам это нравилось. У Саши были голубые глаза, тонкие черты лица и шапка кудрявых белокурых волос. Бывало такое – в ресторанах ему не давали водку и просили показать паспорт.

Ресторан «Якорь» располагался в уютном сквере. Был конец сентября, низкое солнце золотило клёны, пахло прелой листвой. Душа, как говорится, просила праздника.

На крыльце, у дверей заведения, суетилась пестрая толпа страждущих. Вход охранял солидный дядя с крутыми плечами борца и каменой мордой трамвайного кондуктора. Миновать его было невозможно.

– Местов нет, – сказал Саня печально. – Безнадёга! Этот лайнер уйдет в плавание без нас. Там будет играть музыка, но мы её не услышим.

Саша Будиш умел выражаться красиво.

– Нужно высвистать кого-нибудь из наших, кто уже там, – сказал я. – Потом уболтаем вышибалу, приставим стулья.

– Это вариант, – согласился Лалетин. – Но, за неимением времени, он нам не подходит. Мы не можем ждать милостей от природы!

– И у моря погоды, – добавил Будиш.

Валера задумчиво потёр подбородок и я заметил, что его лицо приняло особое, «артистическое», выражение.

– Сейчас главное – не светиться, – сказал Лалетин, – и не суетиться. Спешите видеть!

Он вынул из кармана сначала носовой платок, затем какую-то блестящую штучку и, немного повозившись, прикрепил её на лацкане пиджака. Мы обомлели. На груди Лалетина сияла звезда героя Советского союза!

– Лучше настоящей, – сказал Валера. – Вообще-то я изготовил медаль для другого случая, но выбирать не приходится. И еще. Ты, Будиш, пойдёшь справа, вплотную ко мне, Андрюха, слева, чуть сзади. Свитер скинь, повесь на руку, он слишком красный. И ещё не хватает одной детали… Валера посмотрел по сторонам: – Вот! Ждите меня здесь!

– Понесло вожачка, – заныл Будиш. – Морды нам не набьют?

– Будущее покажет, – успокоил я Сашу. – Гусара шрамы украшают.

Валера, тем временем, вёл переговоры с водителем чёрной «Волги», стоявшей у парадного подъезда. Потом он влез в машину и суетливо помахал нам рукой: «Быстро, сюда!»

Пока мы усаживались в автомобиль, Лалетин провел краткий инструктаж:

– Как пришвартуемся, ты, Саня, выходишь из машины и открываешь мне дверь. Потом всё по плану. Вперед!

Шофёр сработал чётко. Он выписал крутой вираж и эффектно, с визгом, тормознул у крыльца ресторана. Будиш, как испуганный выскочил из авто и, угодливо согнувшись, открыл дверь со стороны Лалетина. Другую руку он откинул за спину.

Из машины вышел герой Советского союза. Все взгляды были прикованы к нему. Будиш переиграл – встал по стойке смирно и приложил руку к пустой голове. Ему простительно, Саня ещё не служил в армии. Мы заняли свои места согласно диспозиции и Валера, прямой как жердь, с высоко задранным подбородком, прошествовал сквозь толпу. Плечистый Цербер выпятил живот и посторонился. Он впервые в жизни так близко видел живого героя и не отводил глаз от золотой звезды.