Геннадий Мещеряков - Ибрагимович – правнук Остапа Бендера. Побег из ада – рассказ. В Баклушах у Малого Узеня – комедия

– Мило, считайте, что одной ногой вы уже в «Сотке», но береженого боженька бережет, правда, Анисим?

– Да, а тетя Галя умеет на балалайке играть?

– Конечно, и на баяне, и на гармошке, – ответил Ибрагимович, – и философски добавил, – если есть хлеб, должна быть и песня.

Ибрагимович развернул бурную деятельность, был мил со всеми сельчанами, давал советы, и помогал многим, чем завоевал авторитет. Даже ходоки шли к нему. А устроились они хорошо у бывшей доярки, знавшей в деревне все и ставшей незаменимой помощницей в изучении быта и нравов здешних людей. Но это было чуть позже. А пока они делали первые шаги по Малоузенке.

К дому доярки Любашкиной, где им порекомендовали снять угол, Ибрагимович с Анкой, ставшей для других Галиной, шли через навесной мост, где сидели два пацана с удочками. Ветви росших на берегу деревьев бросали на воду ажурные тени. Рядом из перевернутой лодки доносился храп, и выглядывали волосатые ноги в дырявых шлепанцах. Они загорели до черноты, видимо, любил человек спать под лодкой, где не надо ни зонта, ни вентилятора. Тут же был насыпан холм глины, похожий на шлем древнерусского воина, видавший многие сечи, так как был расчерчен лопинами: не выдерживала глина жаркого солнца.

– Не будите Гаврилу, проснется, еще побросает в речку, – сказал один из пацанов, щербатый. Из – под его фуражки торчали похожие на солому волосы, ноги в тапочках были опущены в воду, так ему было прохладней и прикольней.

– Он у вас ненормальный? – спросила Анка.

– Нормальный, он золото ищет ночами в Узене, а днем спит. Тут переправа была, при царе, может, и обронили? Сколько дна вытащил, но пока не нашел, а ныряет по пять минут. Хоть бы монетка попалась, а то у него все сгорело летось, стал домкратом. Кому колесный трактор приподнять, кому машину или угол дома там, когда осядет. Недавно вытащил из овражка, съехала еще в прошлом годе, тележку с камнем, который с карьера возили на разбитую в грязь дорогу.

– Силач?

– У нас в деревне двое таких, разведчик еще есть. Тот тоже руками все опрокинет. Как баню свою. То ли котел прохудился и он обварился, то ли еще что, я не знаю, только он сбросил баню в протекающую рядом речку. Теперь, сказывают, и не моется.

– Карачарово прямо, – улыбнулся Ибрагимович.

– Не, Малоузенка у нас, но дохляков нет. Гаврила говорит, без силы как в боку вилы, она от еды. Купи рыбу, дядька, за рупь отдам, – предложил мальчик. В ведерке у него плескались пескари.

– Накой мне они, – возразил в стиле подростка Ибрагимович, – больно премудрые.

– Уху сваришь, чай, голодный, вон как кадык ходит. Я жвачку куплю. Надо режущий аппарат очистить, – показал он на зубы.

– На жвачку я тебе и так дам, – протянул Ибрагимович железный червонец мальчугану.

– Ого, орлик, бери тогда рыбу вместе с ведром, все равно воду пропускает. А вы на тот берег идете? К кому?

– К Любашкиной на постой. Возьмет нас?

– В гостиницу с милашкой? Что, тетенька вытаращила глаза? Кузьмич так говорит. Да, и другие, кто постарше. Она всех у себя ютит. Женихается. Если кого ждет, на руку статуи платок вешает, правда, дырявый. Украдут – не жалко. Я рядом живу и провожу вас.

Настил у моста провалился, и надо было прыгать через проемы.

– Осторожно, держитесь за трос. У нас тут недавно Агроном Иваныч провалился, чуть не утоп. С семенами травы шел, и доска треснула. Если бы не борода… Верка Любашкина расскажет, первая сплетница за Узенем. Агроном Иваныч жил у нее тогда. Но сбежал, а кто не сбежит? Сами увидите. Цемента на нее сколь ушло у каменного гостя. Вон обои стоят у своего дома.

– А почему в солдатских сапогах? – спросила Анка.

– Все в сапогах стоят. Разные только головы. Переедет кто в другой дом, каменный гость их меняет.

– Спасибо, мальчик, – поблагодарила его Анка, – Ты нам очень помог. А рыбу себе оставь, кошку побалуешь.

– Она от них морду воротит, а вам пригодится, уха из пескарей больно хорошая.

– Если сварить в ней еще и петуха, – согласился Ибрагимович, потрепав волосы на макушке мальчика.

У дома их встретила здоровенная баба с мелированными волосами. Ее изваяние рядом уступало в размерах. Возможно, одинаковыми были сапоги.

– Проходите, пожалуйста, мне уже звонил Анисим Анисимович, просил, чтоб не как остальных, с банькой. Уже топится. Али сначала кормежка. Я как раз силосу, ух, черт, оговорилась – тридцать лет с коровами, винегрету наделала, да яйца бугая приготовила.