Андрей Зотиков - Ходили мы и вы походами. Сборник рассказов о подводниках

– И за что вы меня так не любите?..

Кстати, Вася так и не отсидел свои трое суток ареста: Ленинград – город большой, места на гауптвахте не хватило.

Вам когда-нибудь приходилось наблюдать, как мужик справляет малую нужду? Я имею в виду не сам процесс, а чисто теоретически. Обычно, если он, конечно, не левша, мужчина придерживает свои причиндалы правой рукой, дабы лилось туда, куда нужно, а не в сторону – на стенку, на пол или на соседа по гальюну. Хорошо бы при этом не отвлекаться и не задумываться о чем-то постороннем, чтобы не расплескалось случайно.

Командир роты Степа Топорков, по кличке «Комбриг», левшой не был. Поприседав перед писсуаром, он поискал правой рукой в ширинке и, выудив то, что искал, приступил к «отправлению малой естественной надобности», говоря его же словами.

В этот момент дверь в ротное помещение с шумом распахнулась, и в казарму влетел курсант Зайчиков – в робе навыпуск, без гюйса и без пилотки. Его взвод занимался во дворе физподготовкой, и он отпросился «на минутку отлить».

Дневальный, стоявший у тумбочки напротив двери в гальюн, многозначительно посмотрел на Зайчикова и мотнул головой в сторону гальюна, мол, Комбриг там.

Зайчиков понимающе кивнул. «Хорошо, что не спросил во весь голос, где Комбриг, а то нарвался бы», – подумал он. На ходу расстегивая клапан на брюках, Зайчиков влетел в открытую дверь гальюна.

– Здравия желаю, товарищ Комб… – Зайчиков запнулся, но тут же поправился. – Товарищ командир!

Комбриг скосил глаза на курсанта. «Так, – подумал он, – без головного убора – раз, роба не заправлена в брюки – два, гюйса нет – три. Непорядок!»

– Вы пошему в таком виде, товарищ курсант? – строго вопросил Комбриг с сильным белорусским акцентом.

– Так, товарищ командир, – приступив к орошению писсуара, ответил Зайчиков, – у нас физо на лабораторном дворе, меня преподаватель отпустил в гальюн на минуту.

– Это я понымаю, шо физо, нэпонятно, пошему вы в таком виде?

Зайчиков с подозрением покосился на командира роты:

– Так я же говорю… физо… форма одежды… для спорта…

– Если вы вышли из строя физподготовки, то должны привести форму одежды в порядок, и уже потом следовать в нужное место.

«Нужное место – это нужник, что ли?» – подумал Зайчиков.

– Мы же переодевались в спортзале, а бегали на улице, перед казармой, – попытался объяснить он.

Диалог происходил под аккомпанемент двух веселых струек, льющихся из курсанта и командира.

– Не надо оправдываться. Я спрашиваю, пошему вы нарушаете форму одежды, товарищ курсант? – продолжал бубнить Комбриг, тупо глядя на стенку перед собой.

Зайчиков нахмурил лоб и поджал губы, задумавшись. Он никак не мог понять, что же ответить командиру. «Ну что ты распинаешься перед Комбригом, Заяц? – переживал за товарища дневальный. – Давно бы сказал, мол, виноват, исправлюсь. И все!»

– Виноват, товарищ капитан второго ранга! – словно услышав подсказку дневального, ответил Зайчиков.

Дальше Комбриг сделал то, чего никто из присутствующих не ожидал: он переложил в левую руку то, что все это время держал правой, принял стойку «смирно» и, приложив освободившуюся руку к козырьку фуражки, торжественно произнес (всё под тот же аккомпанемент струек):

– За нарушение формы одежды объявляю вам одно неувольнение!

…В результате дневальный пострадал физически, а Зайчиков морально. Первый, согнувшись пополам от хохота, ударился лбом о тумбочку. Второй же, оторопев от увиденного, забыл основную мочеиспускательную заповедь – не отвлекаться, – вследствие чего облил стенку и забрызгал ботинки – свои и Комбрига.

Учебный корабль «Смольный» с толпой эрзац-штурманов на борту шёл вдоль берегов Африки. Человек пятнадцать курсантов столпилось у борта, наблюдая за играющими с кораблём дельфинами. Эти морские аборигены резвились, как дети в «лягушатнике». Выпрыгивали из воды, подныривали под днище, играли друг с другом в чехарду, весело поглядывая на будущих флотоводцев, мол, чего там стоите-скучаете, прыгайте к нам, поплаваем вместе.

А курсанты смотрели на них сверху вниз и завидовали. Погодка – прелесть! Солнышко шпарит прямо в темечко, водичка океанская, наверно, как парное молоко тёплая. Эх, искупаться бы сейчас! Поплавать с дельфинами в атлантических водах! И для тела приятно, и было бы, что рассказать домашним, мол, купались почти на экваторе (всего каких-то семь градусов широты не дошли до пояса планеты). Рядом, на левом траверзе, виден был берег Африки – пальмы, пальмы, пальмы. Экзотика! Пейзаж ласкал глаз.