Алексей Козлов - Лихтенвальд из Сан-Репы. Роман. Том 2

Это происшествие, едва не окончившееся плачевным исходом, ясно показало мне, насколько здесь нужно быть осторожным и предусмотрительным, дабы остаться в живых в чуждой и опасной среде.

Замполит Кораблёв был женственен и прихотлив в своих привязаностях. Он не любил свои прямые обязанности и коммунистические речи произносил без всякого удовольствия, а когда было возможно, не произносил вовсе. Как у любого военного у него было любимое хобби. Его хобби было исключительным. Якобы для водворения настоящего воинского порядка и борьбы с незаконными почтовыми отправлениями, он оставался в части в ночь с пятницы на субботу. После проведения отбоя, он запирался в своём кабинете со всеми посылками, пришедшими к солдатам за неделю, и потрошил их. После его тщательного досмотра и инспекции я только один раз видел, чтобы он мог выйти из кабинета на своих двоих – его всегда выносили, так он был пьян. Он был остервенело пьян. Однажды, находясь в таком состоянии, он вышел к каре военных строителей и попытался в отсутствие командира части провести развод. Кончилось дело тем, что он качнулся, потом упал и потом уже не поднялся. Все прапорщики люто завидовали майору высоко моральному Кораблёву и его доморощенной таможне, которая давала столь высокие дивиденты в виде спирта, сала и коньяка. При этом у него хватало наглости читать потом лекции ограбленным им солдатам и учить их морали.

Начальник штаба майор Папов был обычным военным, хитроватым, себе на уме, но в отличие от многих других всё-таки брезговал такими методами и взяток не брал. Его звали Деревянным, и эта кличка очень шла к его ничего не выражающему лицу и чрезмерно прямой фигуре, которая, казалось не ходила по земле, а плыла в мертвенном воздухе.

Приблизительно в это время я был переведён в другую роту и вынужден был часто отправляться вслед за военными строителями, прикомандированными к разным частям и разбросанными вокруг Нусеквы на огромные расстояния. Таким пунктом был и Дагомызов…

…………………………………………………………………………………..

Теперь автор на время вынужден перехватить перо, выпавшее из рук Алекса и рассказать кое-что интересное. Надо было наведаться к солдатам, прикомандированным к разным частям, и начинать ознакомление Алекс решил с города Дагомызова. У этого плана было второе дно – покидая свою часть, можно было пожить в спокойной обстановке вдали от кретинов с большими погонами, отдохнуть, всё-таки общаться с солдатами много приятнее, чем с давно набившими оскомину толстолобиками, тем более с теми, кто тебя уже просто ненавидит. Честно сказать, у Алекса не было никакого приказа на посещение Дагомызова, но оставаться в части после скандала с письмом, никакого желания не было.

С тремя томительными пересадками Алекс добрался до Долбомызова. Где-то здесь располагалась часть, в которую и лежал его путь. Военные поселения трудно спутать с чем-либо иным, представшее перед ним скопище серых бараков за бетонной стеной могло быть только военным объектом. За гигантским бетонным забором с отчаяной решимостью топали люди и раздавались ужасающие патриотические крики. Сатанинское упорство в этих занятиях вызывало уважение. Там занималась шагистикой образцово-показательная военно-строительная часть. Тайны её мадридского двора не были видны глазу, но зато радовали ухо. Там развлекались лихие усатые прапорщики. Цинизм и искренняя забота об обороноспособности ненаглядной родины совмещались в них самым причудливым образом. Алекс вспомнил, как в роте, куда он попал в конце службы, лихой пьяный прапорщик стал расшивать ушитые ХБ опасной бритвой. Он полоснул по штанам воина и вместе со штанами разрезал мясо. Воин даже не мог крикнуть – его парализовало от боли. Воина еле спасли от потери крови и болевого шока, благо госпитать был рядом. За это прапорщика отчитали и заставили написать объяснительную. Ладно бы искоренял непослушного обидчика, так нет же, прапорщик боролся за верность уставу, за закон.

Побродив по части в поисках своих военных строителей Алекс наткнулся на желчного полковника, который попытался на него наброситься и отчитать за гнутую фуражку, но Алекс пресёк его намерение одним словом, правда сказанным с великой злостию: «Семь!». Полковник был также зол, потому что вчера в наряде один солдат застрелил себя в рот в десяти шагах от штаба, на виду у всех, и к полковнику в часть ехала высокая депутация из министерства обороны. После отпора, данного Лихтенвальдом, полковник сразу иссяк и занятий по уставу проводить больше не пытался. У склада с разобранными ракетами наконец-то были найдены и вверенные части военные строители. Голос бравого Конотопова нельзя было спутать ни с чем, вот и сейчас он с пеной у рта изображал из себя бравого рокера и вращал вокруг головы несуществующей гитарой.