Алик Гасанов - Над потолком. Сборник стихов

Крадучись в ночь близ спящего села,
Речного льда заиндевелой кромкой
Хрустят наследники ворованных икон,
Грабителей достойные потомки.
Не в силах скрыть истомы золотой,
Взирая жадно, дышат сквозь забрала.
Неслышным эхом шаркают пятой,
Колонны пятой псы колонных залов.
Нетерпеливо губы утирая,
Заморский кат привычно меч занёс,
Расчётливо меж спящих выбирая,
Кто меньше защищён из братьев рос.
…О сердце Киевской Руси,
Как об одежде жребий брошен.
И, голоси, не голоси,
Стервятник ждёт… Не зван, не прошен.
Позорна чуждая заплата:
Мы в сучьей западной войне.
Брат на колени ставит брата
В угоду алчной сатане.
****

Метит в урки пэтэушник Шурка.
Чернобурка, дырка от окурка.
Но не красит рыжий болт придурка.
За версту заметно: чурка чуркой.
Бреет голову «жиллетом» Александр.
Плеер, и зимой и летом Стиви Уандер.
У него два пистолета и экспандер.
Зубочистка, в дырке кориандр.
Нет у Сани ни одной минутки.
Куча дел и это вам ни шутки.
Знают все в районе проститутки:
Он крутой и деловой, аж жутко.
Толщиною в палец цепь у Саши.
Саша чётко знает где «не наши».
Формируется из Шуры шкура.
А пока наш Шурка просто шкурка.
****

В памяти так и мелькают огрехи,
Тяжко вздыхает комсорг,
Горе-товарищи, лже-пустобрехи
Помнят шестнадцатый год.

Как сыпал орехи карманов прорехами
В пыль и следы босых ног:
«Барин приехали! Барин приехали!
Барин! Храни его Бог!»…
****

Собрал бутылки,
Смёл в траву
С дорожек листья
Волшебный дворник
По утру.
И стало чисто…

Под вечер вышли
Колдуны и злые феи.
Пустые пачки
Разбросали
По аллее…

Под утро вновь
Сюда придёт
Ашот с метлою.
Окурки в парке соберёт
За нас с тобою…
****

Колышек осиновый строгаю.
Гладко и прилежно завострю.
И пройду бумагою по краю,
Каждую занозку ошкурю.

И отполируется до блеска,
И окрепнет, тонок, чист и строг.
И дождётся своего бурлеска,
И войдёт под самый черенок.

И врастёт мой колышек под сердцем.
Пустит корни, к сроку даст побег.
И цвести ты станешь иноверцем.
И полюбишь колышек навек.

Я прошёл бумагою по краю…
Колышек блестел со всех сторон…
Только мы с тобой наверно знаем,
Как он идеально завострён.
****

Рыбак попрал порядок грядок
Арен в кровавой ирригации.
Меч деревянный тих и гладок,
Поднёс скиссор, поборник грации.
Охот спортивных тех трофеем
Со стен Регилл смотрю анфас.
В тон светло-чёрных корифеев
Мерцаньем тёмно-белых глаз.
****

Силён и знаменит плетением плетей «имам».
Хитросплетением родства детей и мам.
Как врач или электрик он.
Внимательно внимает,
Винт вынимая.
Хладнокровно
Цепь разума
Разумно и умело
Размыкая.
****

Арбу арабы по Арбату катят
И право славят, и, право, верят.
И ногти в чёрный траур красят.
Ни чё!.. Свои сочтутся люди-звери.
«Мы строим рай!, – поют, – мы строим рай.»
Иль в лоб тебе, иль по лбу – выбирай.
Прораб суров. Майнуй, тяни, толкай.
Не покладая рук, не разжимая губ.
Презреет труп напевы медных труб.
И силой калорийных круп
Трещит ремнями лошадиный круп.
Гордятся номерами рюкзаков
Бойницы зарешеченных окон.
Таков закон оков, закон таков.
И это наш закон во век веков.
Страшись, правитель не судимый!
Там, твёрдой гордостью горбаты
Арбу чужую по Арбату
Арабы катят, право славя.
****

С подворотни ночь дырой глазеет.
Тает умоляющий пломбир.
Кто меня сегодня обогреет?
Ты вернул бы паспорт, командир?
Танго из прощального буфета…
Стих бродяга,
Носом в лапы пёс.
Вдоволь накуражившись по свету,
Я тоску свою в Москву привёз.
Дождь спустился, темнота застала
Шпили, где двуглавые орлы.
На баулах Минского вокзала
Спят тревожно чуткие хохлы.
Вечер взял последнюю октаву,
И луна прозрачна и легка,
Будто на вокзальную шалаву
В спину мне посмотрит свысока.
Красота стен мраморных напрасна.
Станет ясно даже на луне,
Как же это всё таки прекрасно,
Что ты где-то плачешь обо мне.
****