Артем Патрикеев - Спасительный сосуд

«Надеюсь, это никак не связано с наркотиками», – промелькнуло у него в голове. И тут он понял, что не так. Он не просто чувствовал, он передавал свои чувства. Вот почему все выглядело несколько неестественно! Машина учила его передавать свои чувства с помощью запахов. Как только Федя понял это, машина слегка изменила свою работу. Теперь мальчик начал ощущать, как и из каких пор выходит запах. Машина учила его, помогала, она активизировала то одну пору, то другую, она давала возможность чувствовать Феде самому, что он воспроизводит. Именно сейчас мальчику пришлось слушать заторможенную речь, о которой рассказывал ему Караганис, и это была его речь. Задействовать все поры, да даже половину из них, он пока не мог, к тому же ему приходилось некоторые «слова», если можно так выразиться, повторять по множеству раз, чтобы добиться правильного и хорошего звучания (а на деле правильного сочетания различных запахов). Такое обучение трудно было сравнить с букварным «мама мыла раму», но суть дела оставалась той же, только на этот раз приходилось работать сразу множеством пор, а не одним только ртом. (Хоть человеческий язык и можно было назвать довольно сложным явлением в эволюционном развитии, но сейчас Феде казалось, что ничего сложнее запахового языка придумать невозможно.)

Образы, настроение, даже чувства менялись одни за другими. Федя совершенно потерялся во времени. Сколько он занимался? День, два, а может быть, всего несколько минут? Если эти существа так хитро умели управлять временем, то кто знает, сколько времени и на что тратил Федя. Повторяя вновь и вновь простые комбинации запахов, мальчик чувствовал, что его мозги начинали уставать. Ошибок становилось все больше, а речь замедлялась все сильнее и сильнее. Когда Федя почувствовал, что сил уже совсем не осталось, тьма и тишина снова обрушились на него. Некоторое время ничего не происходило, но вот в голове появились еле-еле слышные голоса переговаривавшихся Караганиса и Плетьмикоса. Федя плохо разбирал слова, да и видел он их вначале довольно плохо. Но постепенно слух и зрение возвращались.

– Не пытайся пока что говорить, – сразу же обратился к Феде Караганис, как только последнюю трубку сняли с головы мальчика. – Нужно некоторое время и большое количество занятий, чтобы ты все понял, заучил и приспособился. Как я понимаю, тебе скоро обратно на Землю. Если я правильно заметил, ты повредил себе ногу. Во всяком случае, она у тебя явно болит. – Это был не вопрос, а утверждение. – На-ка подыши.

Старик вытащил откуда-то сзади небольшой непрозрачный пузырек. Открыв его прямо перед Фединой головой, Караганис подержал пузырек некоторое время, давая Феде вдохнуть этого снадобья как можно больше. Новый запах был едва уловим, так что даже нельзя было понять, приятный он или не очень. – Теперь должно быть все в порядке. Скоро увидимся.

Федя успел заметить, как Плетьмикос слегка махнул щупальцем, как бы на прощание, и провалился в сон.

Мама-будильник зашла в комнату и что-то сказала. Что именно, Федя не расслышал, однако понял, что это как-то связано со вставанием. С трудом повернувшись к ней лицом, он открыл глаза. Мама продолжала что-то говорить, но смысл ее слов всё никак не доходил до полусонного Феди. Что-либо сказать у него тоже не получалось. «Неужели они испортили мой голосовой и понимательный аппарат?» – ужаснулся он. В голове мелькали образы, но они никак не складывались в слова. Мальчик резко сел в кровати и вновь попытался сказать хоть что-нибудь. Мамина речь превратилась в какой-то невнятный гул. Ни одного членораздельного слова, да даже знакомого звука различить было невозможно. У Феди по спине пробежал холодок. Что, если он совсем разучится понимать и говорить с людьми? Что тогда делать? Он схватился за голову и взъерошил волосы.

Мама подошла и прикоснулась ладонью к его лбу.

– Голова болит?

От радости, что он услышал знакомые слова на человеческом языке, Федя чуть не дернулся, еле сдержавшись.

– Нет, нет. – Голос снова вернулся к нему. – Просто сон какой-то непонятный приснился, никак я от него отойти не мог.

Мама отняла руку от его головы. Федя сначала испугался, что опять перестанет ее понимать, но его опасения тут же развеялись.

– Тогда смой этот сон холодной водой и иди завтракать. Всё уже на столе. – Мама вышла из комнаты.

Федя еще пару минут сидел на кровати, тупо глядя прямо перед собой. В голову лезли всякие нехорошие мысли, но они были в таком количестве, что сразу перемешивались, и ничего путного от этого не происходило.