Дмитрий Петров - Сказки Александра Мы

– Куда же ведет этот путь, папа?

– На самом деле никакого пути нет, – вздохнул отец.

Он так и не понял, как может не быть самого большого пути, и со словарем выяснил, что шоколадки Milky Way сделаны как раз из Млечного Пути. Он верил, что если их достаточно много съесть, то можно точно узнать – куда же ведет этот путь и как на него попасть.

Пока он каждый день выпрашивал новую шоколадку, папа выдал еще одну страшную тайну:

– Мы все находимся в Млечном пути – это называется Нашей Галактикой. Помнишь, Млечный Путь происходит от греческого слова «galactos» – «молоко». Отсюда же, например, и «лактация».

– Как у галактики может быть два названия? И «Наша» и «Млечный Путь»? Это же… это же звездные путешественники могут запутаться и заблудиться.

Но Папа настаивал на своем:

– Мы уже тут. Уже! И Солнце, и планета, и папа с мамой, и ты сам. Все внутри Млечного Пути!

Но он же снаружи. Получается безумный мир: крокодил из сказки не только проглатывает солнце, а увлекшись сам же кусает свой хвост?

Эта загадка лишила его покоя. Но папа добавил жара звездам: оказывается, Солнце скоро погаснет. И мы все умрем. Мальчик не понимал, что такое 10 млрд. лет. Он еще не знал, что такое 10 лет. Но теперь он знал – впереди нас ждет трагедия. Как дальше жить?

Желание убежать на Млечный Путь усилилось до размеров задачи самовыживания.

Подсмотрев из-за края отцовского кресла фрагмент фильма, он пришел в ужас: там раненый солдат, истекая кровью, держал в руках свои же кишки, в ужасе смотрел на них, не понимая, что делать. Так же в ужасе он смотрел теперь на вселенную. Где он? Где звезды? Где спасение? И где Путь?

Наши детские страхи не уходят. Они лишь погружаются вглубь. Счастлив тот, у кого они глубже дна памяти.

Он вырос. А проектор давно сломался. Он не стал ни астрономом, ни физиком. Его страхи вошли в простую привычку: каждую ночь хоть взглядом поймать Млечный Путь. Если над городом стоял смог или тучи, то он засыпал в грусти. И был особенно счастлив, когда мог засыпать прямо под звездами. Однажды летом, попав в Заполярье, он испытал новый шок, всколыхнувший старые переживания юного астронома. Млечного Пути не было. Вообще – звезд не было! У них это называлось полярным днем. Чувство бесконечного одиночества… Зато ему пообещали, что зимой звезды будут круглосуточно: хоть обсмотрись. А еще и бонус: Полярное сияние. Приезжайте к нам в декабре! Нет уж. Спасибо. Лучше вы к нам.

Сразу захотелось поближе к экватору. Теперь не надо нажимать кнопки проектора. Достаточно самолета. И вот через пару дней он уже засыпает на берегу океана. Голова запрокинута в сторону моря – любимый Млечный Путь, как разрез женских грудей через все небо, заныривает в воду. Звезды повсюду: и в небе, и под ногами в виде морского светящегося планктона. Голова кружится. И не только из-за недостатка кислорода в опрокинутой голове, но и… короче, это надо чувствовать.

Однако на океане не бывает полной тьмы – как не бывает темноты в зеркальной комнате.

Он едет в пустыню. Сухой климат, чистое небо. Он отходит максимально далеко от оазиса. Как Штирлиц, идущий в ресторан Элефат для молчаливого свидания лишь одними глазами. Располагается на ночевку. Гоби нравится ему. Ждет свидания с ней. Но… налетает внезапная буря. Гул… это не ветер – это кто-то грозно что-то ему шепчет. Он не понимает ни по-монгольски, ни язык Духов. Но понимает, что он сам не нравится пустыне и ее хозяевам. Позорное бегство. Свидание провалено. Даже у разведчиков бывают проколы.

Не стоит рвать волосы, на Земле остается еще много мест, где есть Млечный Путь.

В приазовской степи к звездам примешиваются комары. Он лежит где-то на историческом пути казаков за солью. Под ним – Чумацкий шлях. И над ним – Чумацкий шлях.

Но ему и этого было мало. Ноги ведут его высоко в горы. Повыше к звездам. О, какие же они тут! Ни отблески фонарей, ни грязь городов – ничто не затмевает неба. Лишь только тоненький слой атмосферы… Его уже не страшило отсутствие кислорода (а это очень непривычно, когда спичка не может гореть и гаснет в руках), он был готов на все – лишь бы быть чище перед звездами. И вот… в спальнике он лежит и не может заснуть. Глаза закрываются… сил нет. Секунда – и они снова распахнуты!

Так младенец в 2 два месяца борется со сном: организм хочет спать, закрывает глаза, а юному сознанию все вокруг интересно – хочется все рассмотреть и изучить. Улыбаться и радоваться. Но глаза – как непреодолимая внешняя сила, закрывают все самое интересное. Ребенок еще не осознает, что через несколько часов будет снова интересно и весело. А сейчас ему кажется, что мир кончается. Он еще не умеет страдать и плакать, но уже познает первое бессилие: мир оказался прочней. И вот глаза закрываются.