Прокоп Сметанин - Сдаётся земля, недорого! Спасение неизбежно

Тиффани взглянула на хромированный выступ стены, в котором зеркально отражалась её гарвардская внешность: лоснящиеся волосы, вплетенные в небрежную косу, ультрамариновая юбка и шерстяной свитер, что зная особенности туманного Альбиона, являлся демисезонным.

– …и отсутствует «Красавица», – подытожила она, закончив аналогию бункера с заколдованным замком.

– Ещё в бункере отсутствуют средства связи, и я понятия не имею, что сейчас происходит наверху, – она кинула взор на лестницу, чьи ступени уводили к основанию предполагаемого выхода, – Но я уверена, что отыщу способ выбраться!

Она ещё раз посмотрела на цифровое табло, сличив время.

– Моё появление здесь не случайно, – произнесла Тиффани, – Уверена, мне удастся это понять, если я вспомню хронологию своей жизни, от рождения, до дня заточения в бункер…

…с детских лет, окружающие считали меня необычной. Нет, я не из тех уникумов, что рано проявив свои интеллектуальные задатки, в будущем опережает сверстников на три года в развитии. Я опережала их на десятилетие.

Причиной моих умственных скачков являлись научные проделки отца, для которого ещё с пеленок я представляла отличный подопытный экземпляр.

Чисто по-человечески понять его было не трудно. В возрасте тридцати лет отец лишился жены, а по совместительству моей матери, которая на тот момент заменяла ему ассистента. За эти годы отец разучился работать без помощи лаборанта, а из-за чопорности и несговорчивости, отбивал всякое желание наниматься к нему на работу. Разумеется, были те, кто всё же трудоустраивался, но… горе энтузиасты не выдерживали и недели. Отец был чрезмерно требователен к ним.

Нужда в терпеливом лаборанте заставила отца, сделать ассистента из ближайшего родственника. Так вышло, что этим родственником оказалась я.

К тому моменту я едва успела отметить второй месяц жизни, но данный факт нисколько не смущал моего отца.

План его был таков: он уговорил няню, ежедневно опекавшую меня, тайно подсыпать в мою детскую смесь унцию далеко не детского вещества, известного в научных кругах как порошок Клауса. Порошок запрещался всеми конвенциями мира. Его мощный терапевтический эффект в короткие сроки создавал из реципиента гения, разрушая устоявшуюся десятилетнюю систему образования.

Страшно представить, что могло произойти, окажись порошок в руках террористов! Поумнев, они первым делом опустошат фонд материальной поддержки ученых, затем отыграют себе гранды научных проектов. После создадут новое вещество, за которое получат ряд международных премий и убьют завистью сотни авторитетных учёных. Поэтому доступ к порошку Клауса разрешался крохотной группе людей и, конечно, моему отцу.

Спустя два года после приема волшебного препарата я овладела гуманитарными науками, а спустя ещё один год постигла академические азы всех точных дисциплин. В четыре я стала ассистентом отца, и в периоды его постоянной занятости на работе сочиняла докторские доклады. Выступать с докладами перед студентами мне запретили, полагая, что многие из них впадут в истерику, сравнив разницу в возрасте, что нанесёт серьёзный удар по их репутации и самооценке.

Некоторое время спустя я окончила школу, колледж, после с отличием окончила университет и когда, наконец, достигла семи лет, действие порошка прекратилось, остановив и моё феноменальное умственное развитие.

Врагу не пожелаешь остановиться в развитии на столь раннем возрастном этапе. Всему виной мой организм. За семь лет приема препарата он выработал к порошку крепкий иммунитет.

Некоторое время отец пытался усовершенствовать формулу, но ни синтезирование, ни агрегация, ни даже деструкция не привели к желаемому эффекту. Отец понял, что все старания Сизифов труд и смирился с мыслью о доработке формулы.

С тех пор моя умственная активность зависла в промежутке между выпускницей Гарварда и создателем первого велосипеда работающего без цепи, руля, колес и велосипедиста, бросив семилетнюю девочку на алтарь интеллектуальной разрухи…

– Система терморегуляции в норме! – присуще диспетчерской сдержанности объявил Саити №5.

Тиффани поставила запись авто интервьюирования на паузу, но в спешке перепутав кнопки, удалила её. Проклиная мелкую моторику рук, она стянула с шеи диктофон и, намереваясь излить на устройстве приступ гнева, неожиданно передумала.

Диктофон попал к Тиффани путём натурального обмена, она выменяла его у отца на хорошее поведение. Размеры и эллипса-продолговатая форма диктофона напоминали барбарисовый леденец только без обертки и с множеством ребристых пупырышек по основанию.