Алекс Май - Nahuhol американца. Приключения Майкла в России

Вот если б он поведал о чем-нибудь действительно интересном и захватывающем, в традиционном жанре кровавого вестерна… О том, как все дружно проблевались, нажравшись халявного виски, или о том, как кому-нибудь жестоко набили морду на тех же вечеринках. Но письма Гены, несмотря на засылаемые мной межстрочные намеки неизменно походили на пыльные бухгалтерские отчеты. Он щедро нашпиговывал их цифрами. В какой-то момент я сообразил, что ему нужен просто зритель, который следил бы за его жизнью, восхищался, и аплодировал. Не сомневаюсь – у него развился типичный комплекс эмигранта. В том смысле, что уехал, обустроился там, и вроде нормально все, а с другой стороны так себе картинка: страна чужая, люди чужие, жратва непривычно-гадко-противная. И вот он хотел удостовериться с моей помощью, что не ошибся, сваливая за бугор… Получается, что он похвалы ожидал. Хех! Мне, блин, делать больше нечего? У меня тут что? Кабинет психологической помощи человеку, про которого и думать-то позабыл?

Щас!

Возникла неловкая ситуация – и послать неловко, и общаться не хочется. Редко, под настроение, писал на автомате всякую ерунду в его же стиле:

«Вчера разродилась наша морская свинка. Роды были чрезвычайно тяжелыми, почти мучительными. В три часа ночи срочно отвезли свинку в госпиталь. Врач несколько часов отчаянно боролся за жизнь матери и ее детей».

Не поверите, но Гена потом несколько раз заботливо интересовался здоровьем свинки. Я, конечно, не выдержал и написал:

«Гена! У нее здоровье, как у беговой лошади. Поверь, друг, не стоит так переживать. Спи спокойно, и не думай злоупотреблять прозаком на нервной почве. Даже если она сдохнет, пережрав сухого корма, моркови и капусты, то ничего страшного в мире не произойдет. Похороним апатичную скотинку со всеми почестями».

И тогда мой бывший одноклассник, запоздало почуяв неприкрытый шипастый сарказм, обиделся. Наконец-то он сообразил, что развлекать его никто не собирается.

Такова предыстория!

И вот он позвонил. Я дал номер по его просьбе еще в самом начале переписки. И он прислал мне номер, да не один, а целых пять! Вот на хрена человеку пять телефонных номеров? А? Мне от двух-то порой хочется напроситься в компанию к Федору Конюхову, чтобы дать деру на яхте по тропическим морям. Впрочем, я чуть не клятвенно пообещал Гене «выйти на него», если, конечно, окажусь проездом в Нью-Йорке. А что? Ведь всякое дерьмо в жизни случается… Возьму и окажусь-напьюсь-останусь-без-копейки-очнусь-в-районе-излучающего-темную-опасность-Гарлема… Согласитесь: страшно станет. И тут – опля! О, эврика! Случайно найдется измятая, испачканная в странствиях спасительная бумажка с Гениными номерами. Я, затравленно озираясь, сутулясь, дрожащими от холода руками опущу в щель таксофона «четвертак». И через три минуты, ангелом-хранителем примчится на лакированном лимузине Гена. Я влезу в машину, чихающий, промокший до трусов под осенним дождем. Скажу:

– Спасибо, товарищ! Моя жизнь была в твоих руках…

(Тьфу! Придет же в голову такое…)

Короче, он даст мне сколько-то баксов, чтобы хватило на дорогу до… Да какая разница! Хоть до Тихуаны! Он ведь друг!

А Гена продолжает, важным отточенным тоном делового человека, да еще и акцент английский зачем-то пытается подделать:

– Па-а-анимаешь, Саня, у меня есть друг, хороший человек, я ему очень многим обязан. Его зовут Майкл Белл.

– И что дальше?

– Он ученый, начинающий, правда… Историк. Год назад был в Москве…

– Что ему нужно? – холодно, как ножом на морозе, резанул я. – Ни хрена не па-а-анимаю… Говори прямо. Только постарайся без биографической растушевки композиции.

– Да погоди ты. Не спеши. Куда так торопишься?

– Грядки поливать. На дачу… У меня отпуск. Дорожу каждой секундой.

– А где твоя дача?

– Ха-ха-ха! Как где? Там, где и положено, Гена, в деревне. Ты короче можешь?

– Саня, пусть он к вам в гости приедет? Ненадолго? Покатаешь его по провинции, культурную программу подготовишь.

Я помедлил с ответом. Задумался.

– Не… Мне лень. Еще чего! Культурную программу… Нет. Я в заслуженном отпуске. Пускай твой френд в фирму обратится. Па-а-нимаешь?

– Фирма ему не подходит. Там крайности – либо Кремль с Эрмитажем, либо – мордобой с баней. Саня, он обещает хорошо заплатить. В пределах разумного, конечно.

Вот странно, да? Странно потому, что «хорошо» почему-то никогда не вписывается в пределы «разумного», как ни пытайся. (Это касается не только денег.)

Читать дальше