Ольга Карагодина - Светлячки. Сборник рассказов

– Может, вам нужна помощь в уборке квартиры? – Поинтересовался Пётр.

– Не нужна. Я никого к себе не пускаю. Ворьё кругом. Когда акт составите, приду проверить, кто на меня заявил. Подозреваю Клавдия Митрофановна из пятьдесят шестой. Эта бестия из серии старух, которые должны успеть в этой жизни сделать три вещи: посадить соседа сверху, «построить» соседей снизу и родить сплетню о соседе за стеной. У-у-у… – прихлопнул очередного таракана дед. – До свидания.

Пётр покачал головой. Он ничего не мог поделать. Формально проверил. Акт напишет. Со стариком придётся смириться. Был бы дряхл, можно было бы оформить его в дом престарелых, или разыскать родственников, но этот вонюч, бодр и весел. Похоже, родня боится к нему соваться. Позвонил в пятьдесят шестую квартиру. Дверь открыла заявительница: чистая, бодрая старушка с гладко причёсанными седыми волосами, скрученными в куриную попку

– Здравствуйте. Вдовушкина Клавдия Митрофановна? Пётр Блоха. Ваш участковый.

– Здравствуйте. Были у соседа?

– Был.

– Живой?

– Даже очень.

– Возмущался?

– Не рискнул.

– Испужалси?

– Меня напугал.

– Соколик не переживай, мы с ним рядом живём почти сорок лет. Раньше то, когда его жена Катерина была жива, она его усмиряла, а сейчас он совсем распоясался и жениться не хочет, и за собой не следит. Я могла бы составить ему хорошую партию. Прибралась бы, отмыла его и квартиру. Муж опять же у меня появился бы, я ж замужем четыре раза была. Все теперь покойники. Увы… Может санэпидемстанцию на него натравить?

– Я ещё зайду… – Ужаснулся четырём покойникам Пётр и попытался сбежать от старушки, сватавшейся к соседу.

– Эх, молодой ты ишшо… – Донеслось ему в след. – Зайду к вам в отделение на неделе. Проверю, как вы там работаете.

– Увольняюсь, – думал про себя Пётр, спускаясь на лифте вниз. – Пойду охранником. От этих стариков с ума можно сойти. Одна замуж хочет, другая подштанники не меняет, третий строит старушек. Из харизматиков в маразматики. Пригляд за стариками нужен. Государство совсем не думает о них, создали бы специальную службу «Приглядстар» и не мучили молодых полицейских.

Выходя из подъезда, Пётр наткнулся на ещё одну старушку.

– Здрассьте. – Бабулька расплылась в широкой улыбке. – Никак Клавка опять вызвала полицию к Сеньке?

– Тьфу… – Сплюнул Пётр. – Не старики, а маяки надежды, способные вывести корабли нашего общества из широких вод в узкие проливы безнадежности.

Это был его первый рабочий день.

Аквамарин будто пришел из скрытой в морских глубинах сокровищницы русалки, околдовывающий каждого своими чарами. А изумрудные крошки! Еще Плиний ставил изумруд на третье место по красоте, хотя он и был знаком только с камнями из Египта и с Урала. Бирюза известная со времен ацтеков. Элена медленно перебирала пальцами каждый кусочек, осколочек той давнишней жизни, когда она работала в ювелирной компании на камнерезном станке. Сколько огранок сделала… не сосчитать. Никогда не работала с драгоценными камнями, всегда стремилась к полудрагоценным. Во многих местах побывала с экспедициями в попытках найти природный материал. Иногда удача посещала, они находили в неказистом с виду булыжнике заветный самоцвет. Побывала: в Карелии, на Урале, в Сибири. Возвращаясь из командировок, работала за троих и зарабатывала большие по тем временам деньги. Всю семью кормила: больную маму, отчима, младшего брата и свою маленькую дочку Лельку от брака с иорданцем. Студенческий брак ни к чему хорошему не привёл. Побежала сломя голову за мужем на его родину, забеременела в чужой стороне. Посадил муж дома с матерью и сёстрами, только, что чадру не надел. Еле сбежала по поддельным документам. Лелька родилась уже в Москве. Муж пытался вернуть её, но она больше ему не доверяла. Здесь в Москве он был одним человеком, у себя на родине – совсем другим. Пришлось найти хорошую работу. Кормить её было некому. Мама постоянно болела. Брат выпивал: то работал, то сидел дома с запоями. Отчим давно на пенсии, он был старше мамы на много лет. Надо было поднимать дочку.

Она любила камни всей душой. Они лечили её, помогали забыться. Хранила всегда в прозрачных сосудах с водой, чтобы камни играли от каждого луча света, падающего на них. Вот и сейчас вздохнула, опустила кусочки бирюзы в стеклянную вазу. Солнечный луч, упавший сквозь стекло на бирюзу раскрасил её голубовато-зеленоватыми оттенками. Губы Элены невольно расплылись в улыбке и тотчас снова сжались в тонкую линию. Глаза наткнулись на руки выше запястья, где красовались иссиня-чёрные синяки. За дверью комнаты послышался шорох, она невольно сжалась и напряглась. Старый отчим вышел из своей комнаты и тяжело пыхтя, направился к кухне.