Влад Льенский - Жёлтая в. Софьоне

Упираясь друг в друга головами, дети осторожно развернули берет и осмотрели его внутри. Тут же нашлась крупная капля прозрачного парного мёда! Некоторые убеждены, что это цветочный нектар, а не мёд, но охотники за сладостью в такие тонкости не вдавались.

– Можешь съесть, – великодушно предложила Талка. Но, заметив колебания нерасторопного мальчика, мгновенно слизала каплю. Глаза её закатились от удовольствия.

– А мне? – запоздало пожелал Тима.

– Рука в окне! – замечательно находчиво откликнулась рыжая ловкачка.

Тима хотел обидеться. Но, похоже, обижаться на Талку себе дороже. Кто знает, сколько у неё в запасе дразнилок? Да и берет она протянула владельцу с дружелюбной улыбкой.

Тима взял берет, а про себя решил – Зачем ссорится с такой интересной девочкой? Побить всегда успею.

– А теперь ты лови! – засмеялась Талка, заведя руки за спину и помахивая кистями, точно крыльями.

Никто не мешал их охоте ещё долго. Поочерёдно дети обманывали доверчивых пчёл и наслаждались свежей сладостью. Ткань была уже в нескольких местах насквозь мокрой от слюны, настолько старательно Талка выкачивала мёд из подкладки чужого берета. Затем девочка предложила пристроить берет внутри куста, а самим уйти. Зачем добывать мёд по капле? Пчёлы натаскают его побольше и тогда после тихого часа можно будет съесть всё сразу. Эта затея Тиме понравилась. Очередную добычу не съели, а оставили для примера пчёлам, откладывать мёд. Берет пристроили в ветвях. Сами ушли.

За обедом Тима был рассеян и его порцию второго успешно слопал сосед.

В тихий час юный охотник за мёдом не спал. Заметив это, воспитательница велела ему просто лежать. Дело для непривычного человека сложное – уснуть среди бела дня по команде. И воспитательница особо не настаивала. Едва Тима дождался прогулки. Перемигнувшись с Талкой, он помчался к своему тайно оставленному в кустах берету. Девочка бежала за ним. Каково же был их удивление, когда они ничего не нашли! Ни берета, ни мёда – ничего! Тима было заподозрил подвох. Уж ни потащила ли сноровистая рыжая его берет вместе с мёдом, пока был тихий час? Когда он ненадолго закрыл глаза? Да и бежала она сзади еле-еле. Это могло быть потому, что она знала, где теперь берет и потому не спешила. Но подумав хорошенько и посмотрев на вполне настоящее расстройство девочки, Тима оставил подозрения. Остаток дня прошёл в азартной суете на детской горке и в песочнице.

Забирая вечером мальчика из детсада, мама поинтересовалась насчёт нового берета сперва у Тимы. Тот пояснил только, что берет пропал, когда его оставили в кустах акации. Подробности способа добычи мёда подручными средствами усталого бухгалтера не интересовали. Затем мама спросила о берете у воспитательницы. На всякий случай.

– Ах, с этим беретом нехорошо! – воскликнула та в сердцах.

Оказалось, что пока дети спали, нянечка другой группы увидала берет в кустах и хотела его подобрать, чтобы вернуть владельцу. Но внезапно на неё напали пчёлы и сильно искусали. Бедняжка спряталась в сторожке. Берет сволокли пожарным багром, ошпарили кипятком, излупили палкой, потоптали каблуками и сейчас его можно получить в сторожке у задней калитки. Несколько загрязнённый.

Мама отправилась в сторожку и увидела там искомый берет на штакетном заборе в совершенно непотребном виде. Она отряхнула берет, осторожно уложила его в свою сумку и вернулась к воспитательнице посоветоваться. Та объяснила, что дети носят панамки. И верно. У всех детей были панамки. Оказалось, что приобрести такую панамку невозможно. Они очень редко бывают в продаже и моментально раскупаются. Зато панамку можно очень просто изготовить самим. Мама получила выкройку и даже в компенсацию за испорченный берет половинку ветхой, желтоватой от времени наволочки, из которой, однако же, вполне можно было соорудить панамку. Как у всех, скреплённую единственной пуговкой на затылке.

Когда в следующий раз выздоровевший Тима пришёл в садик, на голове его была вульгарная панамка на бледной костяной пуговице от наволочки вместо эффектного берета. Ловить пчёл панамкой было никак невозможно. В этом головном уборе было два вентиляционных отверстия таких размеров, что ладошкой не закрыть. Так что дети ещё легко отделались. Пчелиные укусы могли оказаться намного опаснее для них, чем для взрослого.

Раскладушка у каждого была своя, именная, с подшитым белым лоскутком, на котором химическим карандашом была выведена фамилия и символически изображался фрукт с дверцы личного шкафчика. Но постоянное место для отдыха в тихий час не было обозначено. Спальные места располагали парами, экономя площадь. Можно было случайно оказаться и возле стола воспитательницы, и у окна, и у двери в тёмную кладовую, где раскладушки хранили после сна. При таком подходе и в паре мог оказаться кто угодно – любой ребёнок из группы. Никаких эмоций ни в ком в этом случае соседство с девочкой не вызывало. Небось не военные игры. А только заметил не спящий Тима, что от одной его соседки исходит странный запах. Думая, что ему, может, показалось, он почти перевалился к соседке в раскладушку, принюхиваясь с подозрением. Он не ошибся. Девочка изумительно пахла земляникой. После подъёма Тима убедился, что и на нашивке, и на шкафчике её нарисована аппетитная земляничина. Так он и раньше это знал. Тогда он решился проверить других девочек и заметил, что каждая имеет запах нарисованного на её шкафчике фрукта.