Олег Браво: Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса

Барин в такие минуты начинал многозначительно кивать и вбрасывать одобряющие междометия. Поймав нужную волну, он властно требовал «освежить» содержимое рюмок, и веско напоминал, о том, что они вдвоем с Турбо-Мэном стояли у истоков.

Турбо-Мэн по натуре был деятельным, жизнерадостным и общительным. Но с тех пор, как Барин утратил психическую стабильность, выбирая жертвы для увольнения, он перешел в режим энергосбережения и выплескивал энергию за пределами рабочего кабинета.

Как-то Турбо-Мэн продемонстрировал завидную живучесть после жестокого кутежа, который сотрясал корпоративную базу отдыха выходные напролет. В то время когда его коллеги в два раза младше лежали пластом на песке, морщась от лучей утреннего солнца, Турбо-Мэн умудрился развить бешеную активность.

Появившись на берегу озера в полдень, он обрызгал спящий тут молодняк, обозвал всех инфантильными, скинул одежду и с гиканьем бросился в ледяную воду. Минуту спустя он баттерфляем нагнал идущую малым ходом моторку, груженную алкоголем и прочими рыбацкими снастями. Лихо закинув в нее свои похожие на циркуль ноги, он взошел на борт и триумфально вскинул руку с бутылкой огненной воды. Затем еще долго над озером носился его хриплый торжествующий голос, пугая уток и возмущая рыбаков.

Вечером катер доставил Турбо-Мэна прямо к бане, где он принялся нещадно драть веником всех подряд, до одури поддавая кипяток на камни. Он так же успевал подкидывать дрова в печь с такой интенсивностью, что в какой-то момент мне показалось, будто баня сейчас взлетит на воздух или паровозом помчит вперед. В перерывах он утолял жажду пивом и бросался неглиже в хладную речную стремнину.

День клонился к закату, но Турбо-Мэн был неутомим. И к ночи его активность лишь возросла, особенно когда судьба подкинула ему проблем: сначала он битый час искал трусы по всей базе, но едва смирившись с их безвозвратной утратой, он тут же обнаружил севший аккумулятор своего авто. Что было немудрено, поскольку его аудиосистема отапливала шансоном всю округу выходные напролет. Подобные события, происходящие в два часа ночи в воскресенье, могут подкосить кого угодно, но только не Турбо-Мэна!

Отперев дверь при помощи линейки, он мигом организовал самых крепких волонтеров, которые тридцать минут толкали машину по всей деревне взад и вперед, и в принципе могли бы уже дотолкать ее до города. Но мотор, к счастью, ожил.

В девять утра Турбо-Мэн сидел за своим рабочим столом, как огурчик, и попивал «Боржоми».

На роль своего зама Барин внезапно определил меня. Посему я регулярно подвергался накачкам, которые завершались задачей с кем-то разобраться и передать импульс по цепи.

– Посмотри, что он пишет! – визгливо ревел Барин в сильнейшем аффекте и его огромный организм выполнял функцию резонатора. – Он же издевается надо мной!

При этом он тыкал мне в лицо чью-то объяснительную записку. Затем я вынужден был приглашать виновника в экзекутарий, где тот подвергался показательной порке.

В общем, понеслось! Первым прошел по доске расовый прибалт Дэн за то, что генетически был не способен демонстрировать яростную решимость и горящие глаза, так необходимые в кризисные времена. Вскоре после этого Бесо в сжатые сроки выпустил в свет серию объяснительных записок и, исписавшись, слился под звуки «Чито-Гврито». Следом отлетел страдающий диатезом Диментий. За ним очередной новенький получил пинок под зад в разгар испытательного срока. Хотя его место тут же занял свежий кандидат.

К слову сказать, кастинг в отдел не прекращался никогда, поскольку Барин стремился владеть большим количеством душ и заодно держать нас в тонусе. Даже в эти смутные времена испытуемые шли табуном. Я тестировал их пачками и выдавал Барину заключения об их квалификации.

«Прошло две недели с твоего ухода. Народу осталось мало. Барин с гортанным рыком обвел кровожадным взглядом жалкие останки отдела, выискивая очередную жертву. Те сиротливо жались по углам, скользя дрожащими конечностями по окровавленному полу. Его свирепые глаза, вращались за толстыми линзами очков. Вдруг они остановились на расслабленной долговязой фигуре в центре зала. Это был прославленный Турбо-Мэн, основоположник внешнеэкономической деятельности в нашей конторе. «Герой гражданской войны и легендарный комдив», мысли которого в ту минуту витали над изумрудной гладью Лазурки, откуда его бренная плоть возвратилась совсем недавно. Турбо-Мэн медитировал, ощущая себя в полной безопасности еще и потому, что выступал в роли Дающего, руку которого Барин вдруг решил отхватить по самое горло.