Олег Браво: Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса

За годы работы я очень сдружился с Бесо. Мы часто совершали совместные вылазки во внерабочее время. Он умудрился даже вытащить меня в Москву, чтобы увидеть как «Барселона» терзала «Локомотив», хотя я не любил спортивные состязания. Мы сидели в фанатском секторе, размахивали красно-синими шарфами, вдыхали вонючий дым сигар расовых испанцев и в едином порыве орали: «Visca el Barça i Visca Catalunya!»

Барин гонял нашего грузиноиспанца, как вшивого по бане, а заодно и меня, когда того не оказывалось под рукой: вымыть кружки за гостями, набрать воды в чайник, отксерить документы, отправить факс и все такое. В такие моменты я начинал сомневаться, что мы – менеджеры по импорту. В редкие минуты затишья в неформальной обстановке за чашкой вискаря Барин все же мог проявить отеческие чувства и пожелать нам бодрости. Как например в финале одной из посиделок, когда наш отдел отмечал 23 февраля.

Мы сидели прямо в кабинете, собравшись за столом Турбо-Мэна, на котором в окружении сухомятки возвышалась трехлитровая качалка «Джонни Уокера». Девчонки пили шампанское, Барин с «мужиками» (как он говорил) – виски. Потому как будучи зрелой дамой, он уже предпочитал мужские напитки. В процессе их употребления у него, как и у Турбо-Мэна, возникало желание поучить жизни молодняк на правах умудренных опытом аксакалов. Такого рода поучения обычно имели форму тостов.

Все, наконец, решили выпить на посошок, когда порядком захмелевший Барин взял слово. Он поднялся и произнес поздравительный тост от имени женской половины отдела, обращаясь в основном ко мне и Бесо. Суть его сводилась к тому, что мужчинам необходимо иметь твердый характер. Резюмируя свою пространную речь, Барин приблизил чарку к первому из трех подбородков и провозгласил: «Мужики! Будьте мужиками!». Затем опрокинул стопку в рот, грузно развернул свой массивный корпус и, бросив нам с Бесо через плечо: «Уберите здесь все!», двинулся к своим галошам. Девчонки, и остальные чествуемые потянулись за ним, поняв что, дежурные по камбузу сегодня уже назначены. А мы с Бесо принялись за уборку, засучив рукава, как настоящие мужики.

Старейшина нашего отдела Турбо-Мэн в тот период пребывал в режиме расслабона невзирая на творившийся вокруг беспредел. Он восседал за своим девственно-пустым столом в центре кабинета и предавался самосозерцанию. Его долговязая фигура, увенчанная ежиком седеющих волос, торчала как ярмарочный столб, а худые длинные руки с крупными пятернями покоились на столе. Иногда они вдруг начинали выстукивать «ча-ча-ча» по затертому зеленому ежедневнику. Тогда Турбо-Мэн раскрывал его на нужной странице и ненадолго углублялся в чтение, затем брал телефонную трубку и начинал длинный громкий ничего незначащий разговор, в конце которого вдруг между делом на краткий миг всплывала самая суть.

Прикормив нужных контрагентов и наладив работу таким образом, что разобраться в ней мог только сам, он чувствовал себя в безопасности. Все вертелось практически автономно. Нужно было лишь вовремя вбрасывать в топку емкие порции бабла. А изредка набегающие, подобно бризу, необременительные геморы, Турбо решал легким движением скрюченного среднего пальца, которым нажимал клавиши телефона. При этом он громко посмеивался в телефонную трубку, делая пометки в старом добром ежедневнике. Происходящее вокруг избиение младенцев его не касалось. Возможно, Турбо-Мэн даже считал это внезапным курсом молодого бойца. Ведь он, ветеран внешнеэкономической деятельности, поднявшийся из самых ее низов, раньше не раз смотрел в лицо опасности в рамках индивидуального предпринимательства.

Начав лихим «челноком», Турбо-Мэн закалял характер в горниле девяностых, затем перебрасывал через линию фронта контрафактный спирт и товары первой необходимости, пока жажда натурализации не подтолкнула его в объятия Барина. Тот как раз вербовал бойцов во внешнеэкономический отдел молодой фирмы. Барин прекрасно находил общий язык с интуристами, жаждущими поставлять к нам свои товары, но загадочная русская душа таможенника была для него непостижима, поэтому он тыкался в разные приграничные инстанции, как слепое млекопитающее, безуспешно пытаясь наладить импорт стройматериалов и мечтал заполучить себе в помощники такого отчаянного головореза.

О своих доблестях Турбо-Мэн любил сочно напомнить в компании «Джонни Уокера»: «Знаешь, сколько меня мордой об стол били, когда я начинал работать с таможней? – слегка захмелев, склонялся ко мне Турбо-Мэн. – Я ведь все сам. Все сам. Никто ничего не объяснял. Не помогал. Только и норовили на деньги кинуть. Сколько я своих кровных отстегнул за эту науку!»