Алексей Смирнов: ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ

Виляя бедрами, Зейда свернула в мастерскую.

– Не сюда, - придержал ее Яйтер.

Он перенаправил подругу в гостиную, одновременно служившую спальней. Было много пустого пространства; интерьер угнетал непритязательностью: старый, очень тяжелый обеденный стол, застланный изрезанной клеенкой с выцветшими цветами; раскладной диван - горбатый от выбившихся пружин; несколько шатких стульев с высокими резными спинками; портативный черно-белый телевизор, запальчиво и жалко выставивший троллейбусные антенны, которыми толком ничего не мог поймать. Дешевый шкаф с захватанной полировкой и свернутой вчетверо бумажкой, подложенной под ножку. Люстра о трех ногах, пыльная и тусклая. В углу были свалены музыкальные инструменты: балалайка, двенадцатиструнная гитара, свирель и бубен.

Ненастоящие выстроились по периметру комнаты.

– Что-то их много нынче, - Яйтер почесал в затылке. - Вера Дмитриевна! Тьфу, Васильевна… Идите к окошку, там есть местечко. Я сейчас задерну шторы.

Шторами он называл истертые, штопаные занавески в полосочку.

Зейда придвинула стул к столу, села.

– Я их гоню, но все больше без толку, - сообщила она. - Пялятся, надоели.

Яйтер вздохнул и махнул рукой:

– Кушать не просят - и то спасибо.

– Да, спасибо им! - передразнила его Зейда, доставая сигареты и зажигалку. - Может, из-за них и не выходит ни черта. Я не люблю, когда наблюдают.

– Что не выходит? - не понял Яйтер. Он сел на диван, вытянул ноги и не догадывался предложить чаю или чего еще.

– Детей заделывать. Йохо закрывал глаза и затыкал уши ватой.

– Он тоже видит?

– Он даже чует. А нос не заткнешь надолго.

– Можно ртом дышать, - предположил Яйтер.

– У него астма, - теперь вздохнула Зейда. - Он сразу задыхается.

Они помолчали, стараясь не обращать внимание на неподвижных ненастоящих. В голове у Яйтера постепенно оформился важный вопрос.

– Этот твой Йохо… Он что же - как и мы? В смысле - сирота?

Зейда удивленно выдохнула дым.

– Ну да. А ты сомневался?

– Почем же мне знать?

– Ты даешь, - Зейда встала, прошлась по гостиной, покрутила усы-антенны, легонько наподдала бубен. - Нас же много. Точнее, это вас много, а нас - нет. Я одна на всех, в общем. Меня всем по очереди подкладывают: а вдруг получится? Я с одним провела год, еще с одним - четыре, с Йохо - целых пять. Меня давно уговаривали поменять его. Шило на мыло.

Яйтер двигал челюстью, как будто разжевывал услышанное. Он глотнул и, будучи в некотором смятении, зачем-то погладил одеяло.

– Зачем они подкладывают?

Зейда сходила в кухню, вернулась со стаканом томатного сока из холодильника.

– Наверно, вину искупают. Раскаиваются. Хотят, чтобы славная командирская линия продолжилась.

Яйтер подумал и решил, что объяснение полностью его удовлетворяет.

– Они клялись, что ты перспективный, - Зейда пустила очередной смешок. - У тебя агрессивное семя. Едва, говорят, не пробило мою клетку.

Эти сведения оказались выше разумения Яйтера. Он выпучил глаза:

– Я тебя впервые вижу…

– Да ты совсем тупой, - нахмурилась та. - Йохо куда умнее. К чему тебя меня видеть? Ты сдавал анализы? Сдавал. Куда они, по-твоему, пошли?

Яйтер покраснел; это было заметно даже сквозь густую поросль на лице. Зейда раздавила сигарету в пепельнице, поднялась и грузно опустилась ему на колени. Диван еле слышно пискнул. Какая-то недодуманная мысль мешала Яйтеру заняться шерстяным платьем. Семьдесят два года? Нет, не семьдесят два - пять… Откуда же пять?

– Почему ты так долго была с этим Йохо? - вдруг сообразил Яйтер, берясь-таки за язычок "молнии". - Целых пять лет. Получается, что очередь ждала…

– Вы с ним отличаетесь от остальных, - Зейда выпростала руку, полную и смуглую, поросшую волосом. - Вы достойнее. Они намекнули. Сказали, что ваши отцы пострадали сильнее всех. Как мой.

– Премиальные, стало быть, годы, - Яйтер ухватил платье за подол и потянул кверху, Зейда немного привстала.

– Не выключай свет, - попросила Зейда. - В темноте лучше видно демонов. Я не хочу их видеть. Я стараюсь не обращать внимания.

Йохо явился под утро с маленьким вафельным тортом и бутылкой мартини.

В это время Яйтер лежал, придавленный Зейдой - ее правыми рукой и бедром; в комнате с ночи остался острый, очень едучий мускусный запах. У Яйтера слипались глаза, и он боялся подумать о Зейде, какой та была лет сорок тому назад.

Они вяло беседовали о ненастоящих.

– Ты вот говорила, что гоняешь их, - сонно расспрашивал Яйтер. - Как это?