Георгий Огарёв - 1000 притч

– Допустим, я добьюсь этого, а что потом?

– А потом не позволяй себе расслабляться! – воскликнул Конфуций и в свою очередь спросил Цзы Лу:

– А теперь ты ответь мне: любишь ли ты музыку?

– Я люблю свой длинный меч! – гордо парировал Цзы Лу.

– Но ты не ответил на мой вопрос, – продолжал Конфуций. – Я спрашиваю о том, не следует ли тебе к твоим способностям добавить еще и знания?

– Какая же польза от учения?

– Правитель, не поучающий подданного, не может быть прям. Благородный муж, не наставляющий младшего друга, не может быть добродетелен. Честный человек, получивший урок, станет мудрецом. И никто из тех, кто любит учиться, не пойдет наперекор должному.

– В южных горах растет бамбук, который сам по себе прям, – не унимался Цзы Лу, – и стрелы, изготовленные из него, пробивают даже панцирь из носорожьей кожи. А ведь этот бамбук ничему не учился!

– А теперь попробуй приладить к своей стреле оперение и надеть на нее железный наконечник, разве не войдет она еще глубже? – возразил Конфуций.

Ничего не ответил на это Цзы Лу, а только понял, что нашел своего учителя, и с тех пор служил Конфуцию с такой же пылкостью, с какой поначалу жаждал доказать свое превосходство.

Вот как первый мудрец Китая Конфуций учился музыкальному искусству.

Учитель Конфуция, старый придворный музыкант по имени Ши Синь, поначалу наиграл своему ученику одну мелодию и попросил его разучить ее. Минуло десять дней, он поинтересовался успехами ученика и остался им доволен.

– У тебя неплохо получается, – сказал он. – Я могу дать тебе еще что-нибудь.

– Прошу вас, учитель, не торопиться, – ответил Конфуций. – Я выучил мелодию, но еще не освоил ритм.

Конфуций поупражнялся еще десять дней и попросил учителя послушать его игру.

– Теперь ты играешь совсем хорошо и можешь смело браться за другую мелодию, – сказал Ши Синь.

– Нет, учитель, – снова возразил Конфуций. – Я еще не могу как следует выразить настроение песни. – И он продолжал с утра до вечера музицировать на своей лютне.

Спустя несколько дней учитель Ши Синь еще раз послушал его игру и опять остался доволен.

– Теперь ты постиг и настроение песни. Может быть, начнем все-таки разучивать новую вещь? – спросил он.

– Прошу вас, учитель, дайте мне еще немного времени, – взмолился Конфуций. – Мне хочется понять, что за человек сочинил эту песню!

И снова Конфуций долгими часами сидел, склонившись над своей лютней. Наконец, он пришел к учителю и сказал:

– Теперь я знаю, кто был человек, сочинивший этот напев. Это был муж смуглолицый и высокий, прямо-таки величественный! Его взор устремлялся в недостижимые дали, его дух обнимал все пределы небес. Таким мог быть только достопочтенный царь Вэнь-ван, основоположник нашей династии!

Тут изумленный Ши Синь встал и почтительно поклонился своему усердному ученику.

Снарядился как-то Бухлух на войну.

Давно уже император намеревался назначить умного юродивого предводителем своего войска. И только теперь это свершилось – Бухлух в тяжелых воинских доспехах торжественно шел во главе армии арабов.

Армия же противников, неугомонных монголов, тоже гордилась своим предводителем. Им был не кто иной, как сам Карим-бек. С таким полководцем монголы ничуть не сомневались в счастливом исходе военной кампании.

И вот во время одного боя Бухлух и Карим-бек столкнулись лицом к лицу.

Каково же было всеобщее изумление, когда после поединка, в котором оба вождя проявили себя как нельзя блестяще, они вовсе не поспешили расстаться все теми же врагами. Напротив, успокоив своих разгоряченных коней, предводители начали мирно о чем-то беседовать: видно было, что они понравились друг другу. В результате Карим-бек пригласил Бухлуха к себе в шатер на следующий день.

Явившись к вожаку монголов, Бухлух предложил тому разрешить государственный конфликт необычным путем. Каждый из них должен был продемонстрировать свою силу, не прибегая к кровопролитию. Карим-бек принял предложение Бухлуха и, выиграв жребий, должен был первым показать, на что он способен.

Положив тяжелую железную подкову посреди шатра, вождь монголов встал напротив нее с обнаженным мечом.

– Если с трех ударов я разобью эту подкову вдребезги, признаешь ли ты мою силу? – спросил он Бухлуха.

Тот утвердительно кивнул.

И вот, взвившись в воздухе, меч Карим-бека озарил шатер яркой молнией и с одного удара раздробил подкову на тысячи осколков.