Соловей, лежа на спине, хмуро оглядел развеселую гоп-компанию:
– М-да, цирк сгорел, клоуны разбежались… В общем так, бродяги. На этот раз – не просто тревожим и отходим. Задача – уничтожить блокпост и полностью блокировать трассу на аэропорт до глубокой ночи. Так, чтобы даже муха не пролетела. Если получится – оттянуть силы врага с других направлений. Отход по расчищенным отходам, на мою красную ракету.
По составу сил противника на данный момент: американский пехотный взвод при поддержке танка, вон он, за тем ржавым гаражом спрятался. Скорее всего – пехота из американской оккупационной бригады, негров для Бундесвера многовато. Ставят опорный пункт из мешков с песком. Странно, почему не инженеры, а сами солдаты… Плюс ко всем их строительно-монтажным радостям – еще и рутинная проверка проходящей техники. Во-он, видите, въезжающий "уазик" тормознули (откуда у парня бабки на бензин?)… Так что – пахать солдатикам еще долго, а они только-только начали. Закончить мы им все равно не дадим, чтоб не выколупывать из-за готовых укрытий. На охранении у вояк пара "бээмпэшек", танк и джипы.
Теперь отдельные задачи для каждого… – командир посмотрел на мрачно молчавшую группу, каждый в которой уже решил, что живыми ему отсюда не выбраться, что бы Соловей там не пел. Да и сам командир голосом далек от оптимизма, но марку держит.
Сол сухо глянул на "интеллигента", – Роман Евгеньевич, твоя задача – чтобы мы смогли выжить эти несколько часов, и уйти. И что ты будешь при этом делать – мне совершенно до лампочки… – в словах командира сквозило недоверие к человеку, который не мог помочь его людям реальным огнем. Медиков с собой тройка никогда не таскала. А других видов помощи он от Романа не ожидал. Несмотря на последние слова Бати, сосватавшего ему этого малахольного – "Это твой счастливый билет, паря!".
"Интеллигент" в ответ на слова Соловья молча и безразлично кивнул, он привык, что к нему так относятся – как к балласту. До первого боя. А в эту группу он попал всего за полчаса до отхода, никто из троих его еще и не знал толком. Да, в общем, и Роман их не знал, но уже холодил его спину страх перед ними. Романа Евгеньевича Колодяжного, интеллигента в четвертом поколении, бывшего субординатора одной из городских клиник, колотило мелкой дрожью написанное на лице у каждого из тройки желание убивать. И отношение к этому, как к простой работе. Не смог он привыкнуть к этому, к непонятному безразличию по отношению к человеческой жизни. Бывший хирург приемного, смыслом работы которого являлось спасение людей от смерти – никак не мог он предположить, что когда-нибудь и сам будет вынужден убивать. Иногда с ненавистью, иногда – безразлично… Безразлично… гасить Вселенные. Нет, уж лучше ненавидеть, всаживая штык в грудь врага! Хотя… Это же до чего надо дойти, чтобы с остервенением рубить человека заточенным железом, грызть зубами, вгонять в него пулю за пулей, с одной целью – отнять жизнь, убить! Жизнь, тяжко выношенную и в муках рожденную, в любви и заботе за много лет воспитанную. Просто потому, что разной крови, разного цвета кожи и разных убеждений… Не подумайте чего, но нескольких человек он мог бы убить прямо сейчас (если бы это хоть что-то изменило), пусть даже ценой собственной жизни! Тех, кто затеял все это… всю эту гнусность!
Медленно и больно всплыли из памяти Романа пылающие развалины его больницы, в которую попала "высокоточная" бомба. Развалины, под которыми так и остались его мать и отец, тоже хирурги. Остались почти все его друзья-врачи, сотни раненых и больных. Там осталась вся его прошлая жизнь. Вспомнил себя, окровавленного, бредущего по качающейся улице неизвестно куда… В пустоту. Ненависть так толком и не оформилась – так, редкие вспышки. Но навсегда исчез смысл жизни, и вера в справедливость оттуда, сверху.
Доктор Колодяжный не узнал, что вся группа отбомбившихся "Стратофортрессов" так и не вернулось на базу. Как он страстно и пожелал, когда с ненавистью представлял себе отваливающиеся плоскости у горящих, беспомощно растопыренных бомбовозов.
Натовское командование, после инцидента, всем гамузом чуть "кондратий" не хватил – по разведданным, у русских в этом районе не найдено никаких средств ПВО. Об этом клялся трехзвездный генерал, добавляя, что и истребителей противника на ходу давно нет. Но самолеты, шедшие на базу, исчезли сразу, будто камень канул на дно трясины. Ни одного слова по радио, лишь разбросанные в радиусе двадцати километров обломки на земле. Такой шок будет не последним для натовцев на "легкой" войне.
Читать дальше