Михаил Жванецкий - Собрание произведений в пяти томах. Том 1. Шестидесятые

Директор . Что лилось?

Завпроизводством . А никто не знает. Собирались в конце месяца подойти посмотреть.

Директор . Все. (Быстро.) Устранили течь из цистерны номер пять?

Завпроизводством . Потрясающе...

Директор . Чем?

Завпроизводством . Телом, ртом, устами. Прикрыл герой один.

Директор . Кто сотворил? Кто нашел место подвигу?

Завпроизводством . Безымянный. Начальник летней базы – Халимонов. Нашел место и время и совершил.

Директор . Позвать.

Завпроизводством . Не можем. Снова течь откроется.

Директор . Так что там?

Завпроизводством . На вкус, говорит, гадость. Но забирает.

Директор . Отметить премией – сто рублей.

Завпроизводством . Не хватит.

Директор . А сколько нас будет?

Завпроизводством . Человек двенадцать.

Директор . Сто пятьдесят.

Завпроизводством . Естественно...

Директор . Тиша. Ты уже знаешь. Я еду в Америку. Я им расскажу... Ты остаешься.

Завпроизводством . Блеск, Пал Сергеич. Красота. Разрешите продолжать.

(Директор долго смотрит в глаза завпроизводством, тот – директору.)

Директор . Ты пока не увольняйся.

Завпроизводством . Паша, ты только недолго.

Директор . На «Дженерал Моторс» и назад. Они хотят понять, как это у нас все.

Завпроизводством . Блеск, Паша!

Директор . Спасибо, Тиша! Я пошел. А нам их методы помогут.

Завпроизводством . Да нет... Посмотри кино, женщин... Отдохни там...

Директор . Спасибо. Я поехал.

Завпроизводством . А я пошел.

В наш театр пишут давно. Мы существуем двадцать шесть лет, и двадцать шесть лет пишут. Пишут отовсюду. Пишут разные люди. Много писем в нашем почтовом ящике. Я вам прочту самые интересные с точки зрения нашего сатирического жанра.

Я вам пишу, потому что плохо слышу. Недавно я имел честь быть на вашем спектакле. К моему глубокому сожалению, я кое-что не расслышал. Например, вы играли одного директора, который развалил два треста и комбинат. Его разоблачили, в газете о нем писали, и его уволили с большим скандалом. Он оказался негодяем. Так он что, нигде не работает? Я плохо слышу!

Ваш театр существует двадцать шесть лет, это я слышал. Вы все эти годы боролись с бюрократами, так что их уже нет или они еще есть? Говорят, что действительно кто-то после вашего спектакля не выдержал – и уволился? А? Я плохо слышу. Или это врут?

Против чего еще вы боролись эти двадцать шесть лет, я не понял? Вы еще боретесь или уже перестали? Я помню, еще в 1930 году вы сказали, что нет ваты в аптеках. Так вы что, уже перестали говорить о вате или в аптеках появилась вата?

У меня слуховой аппарат, встроенный в очки. И когда я забываю очки, я плохо слышу и ничего не вижу. Объясните мне, что вы имели в виду.

Ваш зритель, он же ваш слушатель.

Дорогие товарищи!

В первых строках моего письма разрешите пожелать вам доброго здоровья, долгих, долгих лет жизни. Прежде всего разрешите мне описать вам, кто я такой. Досрочно уволенный в запас старшина Макаров Василий Васильевич, будучи привыкшим к армейской дисциплине и уставам пехотно-полевой и артиллерийской служб, я в личной жизни руководствовался указаниями нашей печати. Согласно указаниям нашей печати читал медицинские журналы и справочники. С целью сохранения здоровья и долгих лет жизни я три года согласно указаниям медицинских журналов не ел яиц и масла. Потом оказалось, что это ошибка, не нужно есть мяса. С целью сохранения здоровья и долгих лет жизни я два года не ел мяса, но, оказалось, что это ошибка, нужно есть меньше хлеба и больше двигаться. Я перестал есть хлеб и больше двигался.

Пишу из больницы. Я и мои товарищи лежачие просим вас исполнить чего-нибудь веселого по заявкам жертв печати.

Желаем вам крепкого здоровья и долгих лет жизни.

С молодежным приветом группа дистрофиков.

Глубокоуважаемый, не помню, как вас.

Почему вы ничего не говорите о футболе? А в этом году это самый важный вопрос. Мне семьдесят два года. Я часто выступаю перед молодежью с воспоминаниями «Как это было?». Мне есть что вспомнить. Я играл на заре. Тогда футбол только зарождался, и мы, старые футболисты, зарождали его.

Помню грозные годы двадцатые или десятые. Помню, мы выбегаем на такое огромное поле, посреди трава, вокруг люди, не знаю, как сейчас, раньше это называли стадион. Помню, сзади наши ворота. Впереди, помню, тоже ворота, чьи – не помню. Турки, помню, в трусах, мы в чем – не помню. И тут свистнул тот тип, не знаю, как сейчас, раньше его судьей называли. Помню, мы побежали, не помню куда. Прибегаем – никого. Поворачиваем обратно. Бежим. Стадион ревет. Прибегаем – никого. Помню, победили, не помню кого. Да. Главным для теперешней молодежи должны стать воспоминания старых футболистов. Нам же есть что вспомнить.