Михаил Жванецкий - Собрание произведений в пяти томах. Том 3. Восьмидесятые

(В зал.) Автор говорит, где-то здесь в тексте есть шутка... Если долго говорить то, что никого не волнует, можно попасть в сумасшедший дом... Ну и что? Это тупо... Они правильно не реагируют...

Спокойней всего на душе у того, кто непрерывно волнует публику.

Чушь! Один какой-то улыбнулся. Вот я хочу, чтоб вы так полчаса пытались рассмешить публику! Вова, уйди! Мама уже час не может рассмешить публику. Тебе не надо на это смотреть. Мама связалась с идиотом. Он знаешь что маме предлагал?.. (За кулисы.) Нормальный зал сегодня... Они разве из этой организации? Да нет, просто купили билеты и пришли… Нет, нет, это не почтовый ящик, их можно рассмешить, там еще много текста о мыслях актера, а здесь нужно рассмешить. Иначе они слушать не будут. Интерес упал... У меня в первую очередь.

Он так часто делал то, что ему не нравилось, что, когда это ему понравилось, он понял, что занимается не своим делом... Лучше... Трое улыбнулись... Еще... Когда мы добьемся, что руководитель, специалист и интеллигент будет один и тот же человек... мы постараемся, чтоб он нам сказал: «Спасибо, ребята!» Да... Закрепили... Актер должен говорить на одном языке со зрителем... И не надо открывать Америк. Что волнует актера – волнует всех. Не надо жить придуманной жизнью, не надо со сцены сообщать технологию сварки вытяжных устройств. Это слишком дорогое удовольствие – строить театр, собирать людей и сообщать им о плохой работе самоходного шасси.

Боже, что я говорю!.. Там так и написано?.. В последний раз я это несу... (За кулисы.) Здесь надо растрогать, не можете?.. Ах, вы юморист. Вы не понимаете женщин. Какую чушь я несу с этим шасси... или шасси? Я их в жизни не видела и видеть не хочу. Сами вы самоходное шасси. Я женщина, я должна говорить, как женщина. Я не могу про самоходное шасси. У меня другое все внутри и снаружи. А этот бред про вытяжные устройства... В каком смысле, каком?.. Вытяжное устройство я произнесла с иронией. Я не знаю, что это такое. Если в я это хоть раз видела, я в могла и без иронии, я думаю, это какая-то гадость. Это что-то из больницы?

(За кулисы.) Не надо мне больше шептать. Уйдите! Вообще! Я буду говорить сама... Я, кажется, заболеваю. Неимоверно болит голова. Наверное, об этой чуши мой автор сказал: «Женщин умных не бывает, есть прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры». Я, видимо, ужасная дура, но я женщина! Я создана, чтоб нравиться, и больше ничего не умею. Я даже сама понимаю, что, когда говорю, многие не слушают меня, а рассматривают. И к этому надо быть готовой, надо быть готовой, чтоб нравиться всем и любить одного...

У меня, как у каждого из сидящих здесь, есть муж, и не напрасно. Есть два маленьких сына, и им надо делать все, что делает каждая мать, и никто за меня не сделает, прислуги у нас нет. А быть красивой все трудней и смешить все невозможнее. Они так же часто болеют, как и у других. Они то же самое едят, что у всех. В таком же доме живут и часто говорят гадости, услышанные во дворе.

Что-то гладишь в актерской уборной и прислушиваешься к тому, что идет на сцене, чтоб не пропустить свой выход, чтоб успеть и тут и там.

Трудно выйти и поменять глаза, чтобы, когда играешь королеву, не было в них штопки и глажки. Чтоб люди не поняли, что мы живем одинаково, чего и добивались, чтоб люди поняли, что нечего искать возвышенного, ибо мне так же не хватило молока и надо успеть в другой магазин, трудно заслонить собой проклятый быт, который и есть жизнь, хотя нас часто учат, что вот быт заедает, а жизнь радует. И живешь, не добираясь до жизни, в музей не сходишь, в театр не попадешь, книгу не достанешь и сидишь весь в быту, как в поту. Особенно женщина!

Трудно есть одинаково, одеваться одинаково, жить одинаково, думать одинаково и ничего при этом не потерять. Особенно женщине! Ей нужна безмятежность, ей нужно умение тысячи мастеров и внимание одного, ей нужно, чтоб при самой большой семье взгляд ее был чист и беззаботен и готов к удивлению... Тогда она приковывает к себе, и из-за таких женщин мужчины идут на смерть. Нельзя нам с такой настойчивостью преобразовывать женщин в мужчин. И мне нужно где-то взять эти силы и сделать этот шаг от жизни к искусству, чтоб овладеть вашим вниманием, я делаю этот шаг и, простите, перед вами...

(За кулисы.) Вроде получше... Вроде ничего... Да?.. Мне кажется, чуть больше трагизма... Это трогательно, но еще не то... Мне нужен трагизм... Почему же в следующий раз? И я готова, и публика разогрета... Мы все настроились... Еще в чуть-чуть... Как-то уже слеза закипела...