Михаил Жванецкий - Собрание произведений в пяти томах. Том 5. Двадцать первый век

. . . . . . . .

– Чего ж ты замолчал?

– Что, читать дальше?…

– Почему не звонил? Что делаешь?

– Ничего. Так…

– Чего это ты странный такой?

– Я не странный.

– Нет. Ты странный. Что произошло?

– Ничего.

– Ты что-то скрываешь.

– Нет, ничего, честное слово.

– Ну, что ты мне скажешь?

– Ничего… – Я прочел в трубку:

. . . . . . . .

– Что ты там делаешь?

– Ничего. Просто…

– Я еду к тебе.

– Понимаешь… Я сейчас…

– Кто у тебя?

– Никого нет. Честное слово.

– Я тебе не верю. У тебя женщина.

– Нет, нет. Честное слово.

– Почему же ты не хочешь, чтобы я приехала?

– Почему я не хочу, я просто… Ну просто. Ну, я же читал тебе только что.

– Всё. Я еду.

– Ну Катя!

– Я еду…

– Приезжай…

Чужая душа…

Я создан на потребу.

Для чьего-то удовольствия.

Для чьего-то огорчения.

Сижу в хламе.

Возвращаюсь в хлам.

Создаю мусор и погружаюсь в него.

Засыпаюсь и засыпаю.

Из дневного мусора в вечерний.

И возвращаюсь в свои слова.

Мусор – это то, во что не веришь.

А как все просто оказалось.

Все мертвое.

Компьютеры, автомобили, телевизоры, самолеты.

Всё корпуса, пока ты не войдешь и не заполнишь собою.

Круглое и прямоугольное.

Ты только примешь его форму.

Они продали только форму.

Они кричат нам – заполняй ее собой.

Вы имеете повтор себя.

И даже не повтор себя, а отпечатки своих слов и мыслей.

Но разлинованных, но собранных.

И это всё?

И это всё.

А это значит, что опять я должен в одиночестве без этого всего…

Без этого всего…

Без этого всего…

Без этого всего…

О чем я говорил.

Сидеть под шум волны и думать.

И переживать.

Смотреть на сына и переживать.

Его недетские желания.

Его прыщи.

Его неправду.

Его взгляд на меня.

Защиту его матерью.

Фальшивые звонки друзей.

И перебои пульса.

И шепот: «Мама, мама!»

И боль в своих ногах.

И красоту чужих.

И мысленно оглаживая их округлость.

И то, что они теплые, в отличие от всех фарфоровых и мраморных.

Да, просто теплые, прекрасные и теплые. Чужие.

И у щеки дыхание.

Вдруг. И по щеке губами медленно…

До рта. До губ. До мягких.

Из чужих в родные.

И плечи Митьки, когда он замирает: «Ну тискай, только побыстрей».

И солнце жарит.

И пахнет лес в жару.

И выжженный ковыль.

И разный запах лета севера и юга.

И это все набрать, почувствовать, понять и для чего-то поместить туда, в «компьютер».

И заплатить за форму.

За перелет всех впечатлений, всех несчастий.

Вот вам коробка – заполняйте.

Наполните, опустошая.

Да. Дорого. Заполнить.

Из мусора я отбираю.

Пускай и мне так отберут.

Зачем же мне такой же мусор?

Или нас мало, тех, кто отбирает?..

А ждать никто не хочет.

Все заполняют.

Все сыпят мусор мне в корзину.

Опять, как в древности, написанное превратилось в лепет.

И будем заново взрослеть.

По крайней мере, те, кто должен.

Этот дар тебе от Бога…

Ты себя им можешь поддерживать и защищать.

Он освежает тебя.

Он вылечивает тебя.

Он делает тебя независимым.

Я не знаю, заслужил ли ты его.

Все, что ты приобрел и достиг, не стоит того, что имеешь с детства.

Через тебя говорят с людьми.

Тебе повезло. Ты сам радуешься тому, что говоришь.

Ты понятен почти каждому.

А кто не понимает, тот чувствует, и чувствует, что не понимает.

Перестань переживать и сравнивать себя.

Или переживай и сравнивай.

Ты и сравниваешь, потому что не понимаешь дара.

И не понимай.

Господи! Как ты проклинаешь свою мнительность, впечатлительность, обидчивость, ранимость.

Как ты проклинаешь себя за вечно пылающее нутро. Эту топку, где мгновенно сгорают все хвалы и долго горят плохие слова.

Как ты проклинаешь память, что оставляет плохое.

Как ты проклинаешь свое злопамятство, свой ужас от лжи.

Ты не можешь простить малую фальшь и неправду, а как людям обойтись без нее?

Ты же сам без нее не обходишься…

Как неприятен ты в своих нотациях и поучениях.

И как сражен наповал ответным поучением.

Как ты труслив в процессе и неожиданно спокоен у результата.

Как ненавистно тебе то, что ты видишь в зеркале.

Ты все время занят собой.