Чжан Тянь-и - Записки из мира духов

Хэй Лин-лин, как обычно, выражался туманно:

— Господин Хань, сегодня ты другой, ты хлопаешь крыльями в форме замка по душе стакана для полоскания рта у соловья с осадком ста душ.

Я уставился на него.

— Непонятно, гм, ибо лимон кричит ночью при соловьях.

Между тем гостей становилось все больше. Почти все духи были мне незнакомы. Имя И Чжэн-синя я где-то встречал.

Окруженный большой группой гостей, антрополог разглагольствовал о нетождественности таланта и заурядности. Им изобретено отражательное зеркало, которое он надеется в скором времени внедрить в производство. Зеркало способно подсчитывать количество клеток «А» в мозгу данного индивидуума и определять степень талантливости и добропорядочности последнего с тем, чтобы в конечном счете делать выводы о его «склонизме». Профессор пояснил, что принцип действия зеркала основан на использовании ультрафиолетовых лучей. Вероятно, месяца через три он сможет провести заключительный эксперимент, основываясь на им же открытой формуле: число отраженных единиц находится в прямо пропорциональной зависимости от суммы клеток «А». Для решения формулы следует первую величину подставить вместо соответствующего иероглифического эквивалента. К сожалению, вздохнул ученый, он не очень сведущ в математике, и поэтому всяческие формулы вообще не вызывают у него энтузиазма.

В заключение г-н И Чжэн-синь заверил слушателей, что его зеркало сможет также доказывать необходимость и целесообразность различных инстинктов и свойств индивидуумов. Так, вскоре будет подтверждена идея о том, что прикрывание носов — проявление врожденной способности индивидуума испытывать стыд.

В оживленной беседе осталось почти незамеченным появление Чжао Шэ-линя, знатока позднего импрессионизма, ректора университета литературы и искусства, а также глашатая раскованной жизни. Хотя в его комнате всегда царил невероятный беспорядок, о его одежде этого сказать было нельзя: принадлежность к верхам обязывала.

Познакомился я еще с одним духом, старшим братом крошки г-на Сяо, Жао Санем, личностью довольно известной, секретарем местной политической администрации.

В 12 часов без 10 минут в гостиную вбежал полицейский чин и, став навытяжку, гаркнул:

— Докладываю! Простолюдин Лу Юз-лао прибыл!

Стало тихо. Разговор и смех прекратились. Одни поспешно стряхивали с одежды пепел, другие поправляли галстуки и приглаживали на голове волосы. Торжественно и строго, с выражением вежливой почтительности, быстрыми шагами, но не теряя при этом достоинства, свойственного верхам, гости устремились к воротам, куда подкатили пятнадцать машин.

Наш друг г-н Сяо скромно подошел к первой машине и открыл переднюю дверцу. Показался Лу Юэ-лао. На вид ему было чуть больше сорока лет. Поджарый. Сойдя с машины, он поклонился гостям и всем пожал руку. Пожал и мне. Рука у него была горячая, как огонь. Держался он на редкость непринужденно. Истинный характер простолюдина!

Захлопали дверцы других машин. Во второй находились личный инженер простолюдина и два его секретаря, в остальных тринадцати машинах прибыло сто телохранителей.

Слуги г-на Сяо мгновенно расстелили узкий и длинный ковер от ворот до зала; на ковре было выткано: «Да здравствует простолюдин Лу». Улыбаясь, Лу Юэ-лао проследовал по ковру в зал.

— Э,— говорил он на ходу,— у нас равноправие, я всего лишь простолюдин, к чему такие церемонии, ха-ха!..

— Сие есть проявление нашего уважения к столпу района,— быстро проговорил г-н Сяо.

— Не привык я ко всему этому, и баста. Ну, спрашивается, на кой мне эти телохранители, а поди ж ты, сверху нажимают, пусть, говорят, торчат тут на всякий случай, и все тут! Я привык к простой жизни. А? Верно?

— Правительство,— вставляет Жао Сань,— прониклось глубоким пониманием того факта, что в лице простолюдина Лу имеет крупного государственного деятеля, поэтому оно выделяет людей для личной его охраны.

— Ну, брат, и хватил же ты, ха-ха-ха!

Тут все заговорили наперебой, отмечая истинную простоту характера Лу Юэ-лао, отсутствие в нем высокомерия и чванства, и это при столь высоком общественном положении!

Присутствующие стали в круг, а в середине зала с метлой в руках расположился высокий гость. Тридцать секунд столп района подметал идеально чистый пол, после чего метлу унесли. Кто-то из гостей воздел вверх правую руку и прокричал:

— Простоте характера слава, слава, слава!

И все неистово захлопали в ладоши.