Петер Карваш: Юморески и другие пустячки

— Ах, так, значит, это вы?..— воскликнул я. Кроме всего прочего, меня порадовало, что это не Мефистофель и что мне не нужно будет подписываться кровью. В доме, конечно же, опять не было ни капли воды и ни кусочка лейкопластыря.

Моторизованный демон, который через столетия и мировые литературы добрел — это ж надо! — аж до моего скромного кабинета, молча и энергично направился к двери. Я торопливо проглотил две таблетки витамина С, чтобы не простудиться, и последовал за ним.

Меня немного расстроило, что мы прошли не сквозь стену, а нормально, через двери и коридоры, да к тому же еще и на цыпочках, чтобы не разбудить спящих. Но это доказывало, что все это мне, по крайней мере, не снится. Мы вошли в лифт и поднялись на самый верхний этаж. Когда между шестым и седьмым этажами мы миновали любовника барышни с седьмого, за которым наблюдал из подвала дворник, хромой бес начал беседу:

— Видите ли, я почитываю эти ваши фельетоны, беседы с читателем, юморески... и будем откровенны: они мне действуют на нервы.

— Значит, и вам тоже?

— Вот именно. Мир тонет в крови и неправедности, а вы всё шутки шутите. Это несолидно. Это безответственно, легковесно.

— Зачем же так строго...— уныло защищался я.— Это мой способ, как преодолеть печаль.

— Чепуха,— сказал Асмодей.

— Каждый раз,— продолжал я,— когда мне было невмоготу, я пытался заставить себя и других улыбнуться...

— Глупость какая-то,— заявил Асмодей.— Вы совсем не знаете людей.

Я промолчал. Что-то в этом роде мне уже где-то говорили.

— Сейчас я покажу их вам во всем блеске! — сипел он, пытаясь перекричать гул лифта.— До самой смерти они вам опротивеют! В жизни не напишете юмореску, голову даю на отсечение!

Дверь на крышу была заперта. Вместо того чтобы сотворить чудо, демон добрых десять минут возился со ржавым замком. По сравнению со своими коллегами из иностранных литератур он был просто дилетант. Но в наших скромных условиях — что с него взять!

Над плоской крышей нашего высотного жилого барака веял ветерок. С краю крыши у Асмодея была пришвартована небольшая летающая тарелка старой модели.

— Садитесь,— нетерпеливо сказал он.— Только не говорите мне, что у вас голова кружится.

С грехом пополам я забрался в этот летательный аппарат, Асмодей занял место рядом со мной, пыхтя и бранясь. Бранящийся черт являет собой довольно забавную картину — интересно, куда попадает грешный черт после смерти?

Машина явно прошла через капремонт, прежде чем ее выделили демону специально для этой акции. Моторы заурчали, а хромой бес, внезапно изменив голос, стал декламировать тоном гида-переводчика, сопровождающего иностранцев:

— А теперь мы полетим на малой высоте над этим грешным городом, разъеденным пороками и безнравственностью; над отдельными жилищами мы остановимся, приподнимем крышу и заглянем в самую сердцевину зияющих и зловонных тайн; вы увидите обитателей во всей их наготе, без маски ханжества и лицемерия, а они не будут подозревать, что вы за ними наблюдаете; в результате вы на веки вечные избавитесь от иллюзий о человеческом сердце, а кроме того, вы получите материал для социально-критического романа в питторескном стиле.

— В пикарескном,— поправил я его. У меня создалось впечатление, что он вызубрил наизусть этот текст, который ему перевели с испанского или французского с помощью словаря и дополнили несколькими техническими терминами, не всегда уместными.

Он еще что-то лепетал о голой истине, о горечи познания, о головокружительных глубинах души, но я его не слушал; летающая тарелка резко взмыла ввысь, в планирующем полете облетела наш дом и взяла курс на квартал богатых вилл. Видимость была хорошая, все бортовые приборы работали нормально.Хромой бес, выглядевший как третьесортный водитель, ткнул пальцем в сторону роскошного особняка посреди сада или небольшого парка. Притормозив над многочисленными его башенками, эркерчиками и балкончиками, он стал орудовать рычагами. Из летающей тарелки высунулось что-то вроде крана, стрела которого заканчивалась крюком на тросе. Асмодей подцепил крюком декоративный гребень крыши, потом нажал на какую-то кнопку, и кран летающей тарелки, прочно припаркованной в воздухе, поднял крышу виллы, словно крышку шкатулки...

Перед моими глазами предстала просторная, шикарно обставленная квартира, толково разделенная поперечными стенами на комнаты и обильно украшенная предметами искусства разных времен со всех континентов. Демон рядом со мной вел репортаж, словно на него была направлена телевизионная камера.