неизвестен Автор - Сборник юмора из сетей

- Откуда вы взяли, что именно двадцать лет?

- Из дневника, любезная фрау Моргенштайн, из дневника - вот откуда! Несчастный вел дневник! К сожалению, он так изьеден плесенью, что я мог понять только часть, но и этого было достаточно. Да, да, господа! Видит бог - вполне, вполне достаточно!

- Боже, действительно, достаточно. С меня вполне достаточно вашей болтовни!

Капитан, приосанившись раздул ноздри.

Нежиданно лорд Хронь издал удовлетворенный возглас:

- Да, худо-бедно, а нажористый портвейн!

Некоторое время все смотрели на него выжидательно, но оказалось, что это и все, что он хотел сообщить.

- А мне, фрау Маргарет, так интересно показалось... - нерешительно сказала леди Елизабет.

- А показалось, так перeкрестись! - вновь вступил в разговор лорд Хронь. Он сделался оживлен и добродушен.

Питер Счахл с горечью посмотрел на него и зашелся в приступе мучительного кашля. Откашлявшись в платок, он посмтрел на него и молча укоризненно продемонстрировал всем присутствующим: на платке алели пятнышки крови.

- Продолжайте, капитан, - сказала фрау Маргарет, несколько облагороженная этим зрелищем, - не будем горячиться, но и переливать из пустого в порожнее не будем, ведь у всех у нас есть свои дела - у вас свои, у меня - свои, у лорда Хроня - свои...

Лорд Хронь молча занялся своим делом, и капитан продолжал:

- Много лет назад буря выбросила на берег одинокого отшельника, время не пощадило беднягу, однако сохранило часть его трагического наследия, изьеденного, как я уже говорил, к несчастью плесенью. Не буду говорить о мытарствах и невзгодах, (связанных с непослушанием родителям) испытанных беднягой с момента рождения до роковой случайности, оборвавшей цивилизованный период жизни горемыки. Да, собственно, и про жизнь на острове что говорить долго? Двадцать лет шлындал он по острову, то впадая в свойственное меланхоликам нетерпение, то принимаясь неторопливо налаживать быт. Почти каждая фраза в его дневнике начинается фразой "тщательно все обдумав". Это постоянное "тщательно все обдумав", касающееся вещей очевидных могло бы вызвать улыбку, но осторожность бедняги, так наказанного судьбой, понятна, простительна и трогательна. Уже устраненная опастность неизменно вызывала у него ужас - после единственного землетрясения несчастный так и не решился залезть в пещеру за своими нехитрыми пожитками. Искупаться в море он боялся из страха перед бурями, отливами и морскими чудовищами. Лодкой, имеющейся у него, он не пользовлся ни разу. На огнедышащую гору бедняга и посмотреть боялся, и уж, конечно, ни разу к ней не подходил. Вот, например, одна из записей: "С утра грянул сильный гром. Упав в испуге, пролежал два дня без движения."

- А почему вы нашли его лежащим в гробу?

- В последние, наиболее тягостные годы одиночества, несчастный все чаще сетовал на то, что, мол, "некому, меня, несчастного, схоронить". Полгода напряженного труда ушло на постройку гроба, после чего бедняга задался вопросом: кто же его туда положит после смерти? Единственный выход заключался в том, чтобы подолгу лежать в гробу ждать смерти. дневник последних лет пестрит записями типа: "6 октября. Весь день лежал в гробу, но смерть нейдет." Несчастный сосредоточился на похоронной теме настолько, что некоторые записи я склонен приписать его растроенному воображению. Например: "У меня на острове родилось три сына..."

- Как? - вскричал Питер Счахл, мучительно закашлявшись.

Капитан строго взглянул на Питера и продолжил:

"...три сына, три здоровых молодца. Первого я назвал - Не кит а кот, второго - Не кот а кит, третьего - И кит и кот. Но рано я радовался, все равно некому будет меня хоронить: всех троих кау-кау антропофагиантропософы."

- Что такое "кау-кау"?

- "Кау-кау" по туземному - сожрали.

- Судя по именам, это были сыновья от туземки?

- Фрау, в дневнике нет больше ни слова, проливающего свет на этих странных сыновей, нет ничего и про антопофагов-антропософов. Конечно, несчасный очень боялся туземцев и, защищаясь от них, перегородил весь остров, но ни разу он не упоминает о том, что кого нибудь видел, за исключением странной записи: "26 мая. Боже, как мне надоела эта пьяная матросня!" Судя по этим словам, можно предположить, что остров все же посетило оп крайней мере хотя бы одно цивилизованое судно, но вы же знаете нравы матросов нашего торгового флота: высадившись на берег, все страшно перепиваются и общение с островитянами, в том числе обитателями необитаемых островов, сводится к выяснению вопроса о том где достать бражки или самогона. К мольбам о помощи они совершенно глухи и более чем вероятно, что на просьбы несчастного представить его капитану, матросы отвечали пьяным гоготом и пожеланиями "сидеть, где сидишь","не рыпаться" и т.п. Следующая запись поражает своей безысходностью: "27 мая. Господи! Опять никого, никого! Хоть бы инопланетяне какие-нибудь пожаловали! Я настолько одичал и опустился, что сегодня, выйдя из дома, не застегнул штаны (при этих словах фрау Маргареу бросает выразительный взгляд на лорда Хроня. Однако лорд, убаюканный речью капитана, уже давно поджал уши и спокойно уснул.) Так я дойду до того , что буду купаться голым и мочиться под кусты!"