Аркадий Аверченко: История - одна из тысячи

Аверченко Аркадий

История - одна из тысячи

К петербургскому гражданину свободной Советской России явился человечек из комиссариата и сказал:

- Вы - Григорий Недорезов?

- Я - Григорий Недорезов.

- Вы назначены быть на митинге завтра около цирка Модерн.

- В качестве чего?

- Что значит в качестве чего? В качестве публики.

- Слушаю-с. А когда аплодировать?

- Там впереди будет такой чернявенький, в прыщах, - как захлопает, так вы все за ним. Только всего и дела. И с тем счастливо оставаться.

- Как? Как вы сказали?!

- Я говорю "счастливо оставаться". Хе-хе.

- Хе-хе.

Оба рассмеялись друг другу в лицо скрежещущим, лязгающим смехом и, отскочив друг от друга, разошлись.

* * *

Чтоб не пропустить телеграфических знаков чернявенького с прыщами Григорий Недорезов пробрался в самые первые ряды в двух шагах от оратора и погрузился с головой в волшебный мир сладких звуков ораторского голоса.

- Товарищи! - ревел оратор, почти переламываясь пополам. - Завоеванной нами свободе грозит опасность! С одной стороны, на нас наступают польские империалисты, с другой - южная крымская белогвардейщина. Только последним гигантским усилием мы можем спасти нашу дорогую матушку-свободу, а для этого - все на красный фронт!! Правильно я говорю?

Слушатели вздохнули, переступили с ноги на ногу и кротко промолчали.

- Правильно я говорю?!

Вздох и молчание.

- Чего же вы молчите? Может, я неправильно говорю, так вы скажите... Ну? Что же? Правильно я говорю?

Пытливый взор оратора померк, нахмурился и уперся прямо в грудь Григория Недорезова, в ту грудь, откуда, по предположению оратора, должен быть исторгнут могучий вопль:

- Пр-равильно!

- Ну, что же?.. Вы вот там... товарищ в женской безрукавке и одном башмаке! Чего же вы молчите? Я спрашиваю: правильно или неправильно?

Григорий Недорезов тоскливо вздохнул и потупился.

- Вы что? Может быть, вы глухонемой?

- Нет, я ничего... Спасибо.

- Так чего же вы молчите и только рот открываете и захлопываете, как рыба, вынутая из воды?.. Вот вы нам и скажите: правильно я говорил или неправильно.

Григорий Недорезов был молчалив, как его старый башмак. Даже, пожалуй, еще молчаливее; башмак хоть разевал рот и настойчиво просил каши, сверкая белыми деревянными зубами, а рот Недорезова Григория был закрыт, как чемодан, от которого потеряли ключ.

Оратор сокрушенно покачал головой и вздохнул:

- Ну, что ж... Товарищ Упокойников! Отведите этого, который молчит, я с ним после поговорю.

- Пожалуйте!

- Куда вы меня ведете?

- Там вас какая-то барышня спрашивает. Очень хорошенькая. Ждет на углу. Пойдешь ты или приклада между лопаток захотел, сволочь!

Как и предполагал Недорезов, изящное галантное сообщение о ждущей его хорошенькой барышне оказалось сильно преувеличенным или преуменьшенным - как угодно: это было не на углу, а в совершенно закрытом помещении, и не барышня его ждала, а ему пришлось подождать.

Вместо барышни через полчаса пришел давешний оратор, сел верхом на стул, покачался перед стоящим с понуренной головой Недорезовым и сказал потягиваясь:

- Ну-с... значит, там, на людях, вы со мной разговаривать не хотели. Посмотрим теперь... Правильно я говорил или неправильно?..

Башмак, разевая рот до ушей, вопил на весь крещеный мир, требуя законной порции каши... Владелец его, наоборот, молчал как убитый.

- Так-с, - вздохнул бывший оратор. - Очень хорошо. Товарищ Гробов! Отведите этого молчаливого товарища в тюрьму. А если будет попытка к побегу - стреляйте.

- Даю вам честное слово, - торопливо заговорил Недорезов, - что попытки к побегу не будет! Ей-Богу, честное слово!..

- Ну да... Вы можете и не бежать, а им вдруг покажется, что вы побежали. Народ у нас все усталый, замотавшийся: где ж тут тихий шаг от рыси отличить.

Недорезов вдруг решительно тряхнул тем местом, где у него должны были бы находиться кудри, если бы не - и так далее.

- Хорошо! - воскликнул он. - Раз все равно пропадать - я скажу, почему я молчал!! Извольте! Я молчал потому, что не знал, что ответить: "правильно" или "неправильно".

- Да что ж, у вас нет головы на плечах, что ли?

- Э, господ-интоварищ! Нет дождя перед дождем, нет денег перед деньгами, есть голова перед тем, как ее не будет. Были у меня два брата: Сережа Недорезов и Алеша Недорезов; и за пять минут до того, как они потеряли голову, они ее имели, казалось, приделанную к плечам наглухо...