Аркадий Аверченко - История - одна из тысячи

- Ну-с?

- Начну с Сережи. Парень был голова - министр! Огонь! Орел! Все понимал, что к чему. Думал он, думал да приходит к одному такому... главному вроде вас... И говорит: "неправильно все это у вас! Обещали хлеб народу все с голоду пухнут; обещали мир - с одного фронта на другой, как соленых зайцев, гоняете; обещали свободу - а для того, чтобы ребенка похоронить или с одной квартиры на другую переехать, - десять разрешений и мандатов требовается!.. Неправильно! Нехорошо!"

Пожевал губами нарком, выслушал все до конца и спрашивает:

- Значит, неправильно?

- Очень даже неправильно.

- Хорошо. Отведите его туда-растуда, и при попытке бежать распорядитесь.

- Да я, говорит, не буду бежать!

- Все равно распорядиться нужно.

Повели его и распорядились. Узнали мы с Алешей, поплакали, потом Алеша и говорит: "Я, говорит, буду теперь совсем иначе с ними разговаривать... Я уж знаю как!"... Пошел к наркому и говорит: говорит, до чего у нас все хорошо, до чего все правильно! Обещали, скажем, хлеб - сделайте ваше такое одолжение - есть и хлеб, и жиры, и азотистые - хоть залейся. Мир народу обещали - извольте! Царит мир, тишь, гладь да Божья благодать... Свободу сулили? Боже ты мой! Это ли не свобода! Только теперь солнышко и увидели, только теперь свежего воздуха и глотнули. Очень все правильно сделано!"

Пожевал нарком губами.

- Правильно, значит?

- Оч-чень правильно.

- Ну-с, отведите его куда следует, а при попытке бежать распорядитесь.

- За что же, помилуйте?

- За то самое. За издевательство и насмешку. Потому - то, что вы говорили, можно только в издевку сказать! Товарищ Скелетов! Распорядитесь.

Распорядились.

Так теперь посудите вы сами, товарищ оратор, как и что мне вам было ответить?! Ответить "правильно!", скажут: распорядись, Скелетов! "неправильно" все равно: Скелетов, распорядись! Так уж лучше я буду!

Бывший оратор сокрушенно покачал головой.

- Да, и молчать нехорошо. Молчание на категорически поставленный вопрос суть саботаж, бойкот правительства, наказуемый по нашим законам тюрьмой, а при попытке бежать... Одним словом, товарищ Гробов, распорядитесь.

* * *

Редкие прохожие видели на пустынной мостовой Недорезова Григория, который, несмотря на честное слово и настойчивые свои заверения, очевидно, все-таки пытался бежать...

Он лежал на мостовой, с поджатыми ногами, и казалось, что он, действительно, пытается убежать.

И казалось тоже, что у него два отверстых рта на обоих полюсах застывшего тела; один рот - полный белых деревянных зубов - на башмаке... Этот рот вопил, он был разинут в бешеном требовании каши, обращенном к пыльному небу.

Другой рот - обыкновенный человеческий, без передних, вышибленных прикладом зубов - был тоже открыт, но молчал. Молчал.

До Страшного Суда.