Владимир Пятницкий - Веселые ребята (с илл.)

Вот почему Пушкин к Вяземскому-то в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назывался — дом Герцена.

Шёл Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идёт сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает — ему. Радуется.

Достоевский прошёл — поклонился, Помялович, Григоровский — поклон, Гоголь прошёл — засмеялся так и ручкой сделал привет — тоже приятно. Тургенев — реверанс. Потом Пушкин ушёл к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой — молодой ещё был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом написал в дневнике:

« Все писатили хорошие, а Толстой хамм.

Потамушто графф. »

Гоголь читал драму Пушкина «Борис Годунов» и приговаривал: — «Ай да Пушкин! Действительно, сукин сын!»

Достоевский пошёл в гости к Гоголю. Позвонил. Ему открыли. «Что вы, — говорят, — Фёдор Михайлович, Николай Васильевич уж лет пятьдесят как умер.»

«Ну и что же, — подумал Достоевский, царство ему небесное, — я ведь тоже когда-нибудь умру».

У Лермонтова было много собак, а одна — лучше всех. Он хотел её выучить всяким штукам и подарить Пушкину. Целый день, бывало, кричит: «Тубо! Пиль! Апорт!» Собака воет — ужас!

Раз выглянул в окно, а там вся компания — и Гоголь, и Толстой, и Достоевский, и Тургенев. Стоят, слушают. Подходит городовой. «Что, — спрашивает, — за шум из сей квартиры?» «А это — они ему, — это, изволите видеть, Лермонтов собаку учит, хочет Пушкину подарить».

Лермонтов расстроился и... (см. рис.

Лев Толстой очень любил детей. Утром проснётся, поймает какого-нибудь, и гладит по головке, пока не позовут завтракать.

Тургенев мало того, что от природы был робок, его ещё Пушкин с Гоголем совсем затюкали. Проснётся ночью и кричит: «Мама!» Особенно под старость.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, пришёл к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: «Смотри-ка, Арина Родионовна, я пришёл!»

Лев Толстой очень любил детей. За обедом он им всё сказки рассказывал, истории с моралью для поучения.

Бывало, все уже консоме с пашотом съели, профитроли, устриц, бланманже, пломбир — а он всё первую ложку супа перед бородой держит, рассказывает. Мораль выведет — и хлоп ложкой об стол!

Однажды Гоголь шёл по Тверскому бульвару (в своём виде) и встретил Пушкина. «Здравствуй, Пушкин, — говорит, — что ты всё стихи да стихи пишешь? Давай вместе прозу напишем».

«Прозой только .........

........................

........................

........................

....... хорошо,» — возразил Пушкин.

Лермонтов хотел у Пушкина жену увести. На Кавказ. Всё смотрел на неё из-за колонн, смотрел... Вдруг устыдился своих желаний. — Пушкин, — думает, — зеркало русской революции, а я — свинья. — Пошёл, встал перед ним на колени и говорит: — Пушкин, — говорит, — где твой кинжал? Вот грудь моя! —

Пушкин очень смеялся.

Лев Толстой и Ф. М. Достоевский поспорили, кто лучше роман напишет. Судить пригласили Тургенева. Толстой прибежал домой, заперся в кабинете и начал скорей писать роман — про детей, конечно (он их очень любил). А Достоевский сидит у себя и думает:

«Тургенев — человек робкий. Он сейчас сидит у себя и думает: „Достоевский — человек нервный. Если я скажу, что его роман хуже, он и зарезать может“. Что же мне стараться? (это Достоевский думает). Напишу нарочно похуже, всё равно денежки мои будут (на сто рублей спорили).»