Константин Мелихан: Правдивые истории сивой кобылы

Но однажды с ним произошел случай, который в корне изменил всю его жизнь.

Горохов возвращался с работы позже обычного. На улице уже было темно, когда к нему приблизились двое и спросили время вместе с часами.

У Горохова екнуло под коленкой, и он, понимая, что делает не то, тихо позвал на помощь.

Редкие прохожие, в глубине души сочувствуя ему, быстро переходили на другую сторону и исчезали во мраке.

Тогда Горохов, уже совсем не понимая, что делает, снял часы и принялся их заводить.

Тогда-то и появилась из темноты эта девушка и прежде, чем Горохов успел опомниться, выбросила вперед ногу и крикнула: "Йя!".

Один из двоих сразу упал, а другой стал медленно оседать.

Девушка протянула Горохову руку и сказала:

- Вера.

- Горохов, - ответил Горохов, соображая, что лучше: поцеловать ей руку или пожать?

Ему стало не по себе. "Лучше бы они часы у меня отобрали", - подумал он и, чтобы как-то разрядить обстановку, брезгливо сказал:

- Пойдемте отсюда, Вера.

Они пошли рядом. Пахло мокрой сиренью. Горохов ловко сломал одну веточку и вручил Вере:

- Здорово вы их все-таки!

- Ой, это совсем не трудно! - рассмеялась Вера. - Обыкновенное каратэ. Вот бейте меня!

Горохов смутился. Он не знал, как должен вести себя джентльмен с дамой в такой ситуации, и деликатно спросил:

- В какое место желаете?

- В любое, - сказала Вера. - Можно - в челюсть.

Горохов осторожно ударил.

- Сильней, - сказала Вера и стала в стойку.

Горохов ударил еще раз. Но удар его до цели не дошел.

- Это блок, - просто сказала Вера. - А теперь снизу.

Горохов размахнулся и что есть силы ударил девушку в живот. Но рука его опять наткнулась на преграду.

- Это нижний блок, - объяснила Вера.

- А если сзади? - вошел в азарт Горохов и засучил рукава.

- А это будет уже... - и Вера произнесла непонятное Горохову японское слово.

- Потрясающе! - вытирая пот, сказал Горохов.

- Ничего особенного, - сказала Вера. - Все зависит от тренировки.

- Можно вас проводить? - вдруг спросил Горохов и для большей убедительности добавил: - А то одной в такое время...

На другой день они пошли в театр. Перед спектаклем Горохов надел очки и увидел, что Вера далеко не красавица. Но он все равно не надеялся на ее взаимность.

А после театра, уже прощаясь с Верой на автобусной остановке, говорил:

- Я люблю вас, Верочка! И хотел бы стать вашим мужем. Но понимаю, что не имею на это никакого права. Ни морального, ни физического...

После этого Вера и начала заниматься с Гороховым.

- Мне бы - как ты, - говорил он ей, отрабатывая удары и блоки.

А вскоре и произошел тот случай, который круто изменил всю жизнь Горохова.

Был теплый вечер. Они гуляли по парку и пили газированную воду. Потом Горохову понадобилось на минутку отлучиться. А когда он снова вышел на аллею, Вера стояла в окружении трех верзил и, казалось, чего-то ждала, спокойно поглядывая через их плечи.

"Сейчас или никогда!" - сказал себе Горохов. Он сделал страшное лицо и, издав пронзительный клич "Йя!", выбросил вверх ногу.

Один из троих сразу упал. Остальные бросились врассыпную.

Глаза Веры сияли.

- Любимый! - прошептала она. - Я согласна.

И кинулась к нему на шею.

Но руки ее до цели не дошли.

Горохов крепко держал двойной блок.

Окно

Один человек перед тем, как лечь спать, всегда покрывал окно своей комнаты темной краской. А проснувшись, покрывал его голубой.

Иногда он рисовал на окне солнце, а иногда дождь. По праздникам он рисовал пьяниц. И в будни - тоже.

Когда он чувствовал себя виноватым, то рисовал решетку и долго сидел угрюмый. А когда ему было скучно, рисовал дом, в окне которого одевалась молодая женщина. Но чаще всего он рисовал автопортреты: он в шикарном автомобиле, он уступает место старушке в автобусе, он рвется в бой с автоматом.

Чтобы проявить свое благородство, он рисовал девушку, которую защищал от хулигана. Правда, кое-что в девушке напоминало манеру Тициана, но это уже были детали.

Впрочем, он был женат. И когда у него родился сын, стал рисовать самолеты, улетающие в жаркие страны. Так прошла вся жизнь. После его смерти сын решил узнать, что же там, за окном.

Он взял растворитель, скребок и слой за слоем стал снимать краску.

Мелькали лица. Пролетали самолеты. Одевались и раздевались женщины. На смену утру являлась ночь. На смену зиме являлась осень. Деревья уходили в землю. Дождь поднимался к облакам. Пожары исчезали в головке спички, и дома возрождались из пепла. Разглаживались морщины. Лысины зарастали волосами. Ныряльщики выпрыгивали из воды на свои вышки. Вратарь не мог поймать мячи, которые вылетали из его ворот и со страшной силой били по лбам нападающих. Старушки уступали места в автобусе мужчинам. Мужчины уступали девушек хулиганам. Хулиганы гонялись за милиционерами. Покойники вставали из гробов. Коровы вдаивали в себя молоко и пятились на луга, чтобы выплюнуть траву. Пьяные трезвели с каждой рюмкой. На свадьбе гости расхватывали назад свои подарки и растаскивали в стороны целующихся новобрачных. Мальчик лупил своим затылком по ладони отца, исправлял в дневнике пятерку на двойку, быстро уменьшался и с криком "А-а-а!" прыгал в мать.