Константин Мелихан - Правдивые истории сивой кобылы

Министр успевает пригнуться. Несколько пуль попадают в голову одного из генералов. Но отскакивают. Стройными рядами, выбрасывая вперед твердые ладони и голые пятки, движутся десантники.

- З-здравствуйте... - запинаясь, говорит министр и поворачивается к маршалу десантных войск. - Как вы их так чудно обучаете?

- Это - не проблема, - отвечает маршал. - Проблема - как их остановить.

После прохода десантников толпа зрителей заметно редеет.

- В другой раз, - говорит министр, - следом за десантниками пустим военных медиков.

По площади идет солдат с пузырьком.

- Да здравствуют химические войска! - кричит министр.

От его крика солдат вздрагивает и роняет пузырек.

- И хим с ним! - говорит министру маршал химии и надевает на себя противогаз. - У нас еще один есть.

- Что, пузырек?

- Нет, солдат.

По площади идет шеренга солдат, ударяя перед собой кнутами.

- Да здравствуют бактериологические войска! - кричит министр после того, как догадался, кто это, и смотрит в театральный бинокль на то, что ползет перед солдатами.

- Нно-о, милые! - охаживают солдаты кнутами бактерии.

Последними идут пьяные в обнимку с бабами.

- Да здравствуют военные строители! - кричит министр.

- Пошел на хрен! - дружно отвечают военные строители.

Министр уходит в указанном направлении. А маршалы и генералы присоединяются к военным строителям.

Телефонная ошибка

Они познакомились по телефону. Он ошибся номером. Голос у нее был красивый, женственный. А у него - деловой, мужской. Договорились о встрече. У метро, где обычно встречается полгорода.

На всякий случай он не купил ей цветы. Так и сказал:

- Вы меня легко узнаете - у меня ничего не будет в руках.

Когда встретились, сразу подумал: "Хорошо, что цветы не купил".

А она: "С такой внешностью мог бы что-нибудь и купить".

Спросила для приличия:

- Куда пойдем?

"Еще куда-то хочет идти, зараза!" - подумал он и сказал:

- Ну, можно - в кафе.

"Лучше уж в кафе, чем ко мне домой, а то ее из дома потом не выгонишь!"

Зашли в кафе, и она подумала: "Хоть поем".

- Чайку? - спросил он и подумал: "Сейчас глотнем по чашечке и разбежимся".

"Жмот!" - подумала она и сказала:

- Нет, кофейку. И ликерчику!

"Грабят! - подумал он. - Прямо на людях!"

Из кафе вышли уже врагами.

Когда довел ее до дома, она из приличия предложила ему зайти, надеясь, что он из приличия откажется.

"Ну, дура! - подумал он. - Еще час слушать ее бредни!" Но согласился.

"Вот раздолбай! - подумала она. - Теперь ко мне попрется!"

Поднялись к ней.

Часа через три она подумала: "Как же этого борова выгнать?!" - и, взглянув на часы, сказала:

- Уже баиньки пора!

"Если положит рядом, это будет фильм ужасов!" - с тоской подумал он и сказал:

- Да, да! Спать! Только спать - и ничего больше!

Она застелила себе большую кровать, а ему - маленький диван: "Пусть на диване, гад, мучается!"

"Куда же ложиться? - подумал он. - Кровать - большая, значит, для меня. А если эта корова ко мне залезет, от нее можно будет хоть в стенку вжаться!"

"Вот кобель! - подумала она. - Улегся именно туда, куда я чистое белье постелила!"

Утром, идя от нее и плюясь во все урны, он думал: "Дай бог, чтобы после этой ночки у меня не было никаких последствий!"

Через девять, примерно, месяцев у них появился ребенок, и они вынуждены были жениться и прожить вместе целую жизнь, изменяя друг другу и проклиная ту минуту, когда он ошибся номером телефона.

Надежда

Тогда ангелы на бриллиантовых ножках особенно часто ходили по его спине. Они возникали мгновенно: из-за черных лучей ресниц незнакомки, из-за какой-нибудь стихотворной строчки и просто беспричинно, бывает такое вдохновение - непонятно, к чему, - такое юношеское опьянение весенним воздухом, щенячий восторг, когда любой ветер - попутный.

Сердце его порхало меж пролетающими с разными скоростями стрел в попытках зацепить хоть одну.

Ему было двадцать, а ей двадцать три. Но разница между ними была гораздо больше. Между ними была целая жизнь.

Он был еще птенцом, не пробившим скорлупу. А она была уже женщина, уже мать, хотя и легкомысленная, вся в дочь.

Он влюбился в ее лицо. Кроме лиц, тогда ничего не видел. Ни души. Ни тела.

Она была легкая. Маленькая голова, слабая шея, мелкие глазки к вискам, как будто все время щурится.

А нижняя половина была от кого-то другого. И тот другой, видно, долго занимался прыжками вверх: ноги сильные, параллельные друг дружке. А может, потому и прыгала, что такие ноги. Хотя туфельки опять маленькие. Инфузории.