Марта Кетро - Как правильно ошибаться. Большая книга мануалов

И меня это наблюдение сразило: насколько удобней была бы жизнь, если бы я всегда помнила о таком свойстве человеческой психики. Не терзала бы часами телефон, стараясь написать особо безразличную эсэмэску, не рушилась бы в холодную тоску каждый раз, когда мне отвечали: «Сегодня не смогу». Всего-то и нужно – каждый раз вспоминать, как сама лениво листаю список контактов, выбирая, с кем сегодня пить чай, и как спокойно не соглашаюсь куда-то ехать, если чаю вдруг не хочу.

Действительно, когда испытываю к кому ровное расположение, то отказы просто выбрасываю из головы, они не накапливаются в трагическое «он не хочет меня видеть!». Сегодня не смог, через неделю не смог – так и я способна сорваться по звонку не чаще, чем раза три в месяц. Более того, если кто-то из моих «прохладных» друзей (к их числу отношу и давних перегоревших возлюбленных) действительно больше не захочет меня видеть никогда, ему придётся сказать об этом открытым текстом, иных сигналов не пойму – я же на него не настроена, чтобы уловлять всякое движение души. И мне тогда, в свою очередь, придётся удалить его координаты из всех записных книжек, иначе могу тупо забыть и через год снова случайно спросить, не хочет ли он чаю и поболтать.

В связи с этим откровением поняла, что на мученический вопль «почему они возвращаются?!» есть ещё один ответ, совсем уж обидный: от равнодушия. Не то чтобы они совсем беспамятные дебилы, факт отношений зафиксировали, но не придают ему особого значения. И вот они просматривают контакты, выбирая подружку на вечер, и вдруг вспоминают, что по этому телефону им так прекрасно давали какое-то время назад, и почему бы не попытать счастья ещё разок? А услышав в трубке надрывное «нет!!!», недоуменно пожимают плечами и забывают ещё на пару лет.

Чёрт, очень неприятно это признавать, но похоже на правду, никаких мифических каналов и линий, я ведь и сама такая – если не заинтересована.

Где-то около пяти утра я вдруг испугалась, что он меня бросит. Поэтому пнула его ногой и с тревогой спросила:

– А вдруг ты меня бросишь?

Но даже спросонок он знает службу, поэтому ответил:

– Ни за что, я ведь тебя люблю.

– Вот и уйдёшь со своей любовью, и будешь любить кого-то другого, а кто полюбит меня?

– Не уйду.

Мужчины поддерживают такие разговоры как плохо обученные боты: две-три занятные реплики, а потом начинают повторяться. Поэтому я оставила его дальше спать, а сама подумала, что вот полжизни боишься потерять тех, кого любила, но теряешь и теряешь. И уже так тебе было больно, и так, и с перцем, и со льдом, и до безумия, и до смерти, и до смешного. В итоге ценность собственных переживаний падает до нуля. Ну люблю, ну больно будет, ну справлюсь. И если прежде я искренне соглашалась со всякими правильными вещами, типа главное – во мне, лишь бы самой уметь любить и всё такое, то теперь я мало-помалу превращаюсь в мелкое хищное животное, жадное до чужого тепла. Я, в сущности, давно ничего не хочу от людей, кроме преданности. Это очень стыдно, это духовная деградация и чистенький слив с алмазного пути.

Беседовала недавно с другом о том, как бы украсить свою жизнь, и услышала милейший совет: «Влюбись!» Почувствовала себя так, будто близкий человек попытался продать мне гербалайф. Я, конечно, пишу для глянца, но это не значит, что и между своими следует объясняться на языке примитивного оптимизма. Но, с другой стороны, что ещё нам всем говорить людям? Сказать одиночке: найди кого-нибудь, кто сможет с тобой жить? Несчастливой жене – поищи, кто сможет тебя оценить? Женщине, которая подыхает на работе, – хорошо бы тебя кто-нибудь содержал. Ненужному мужчине – пусть тебе родят ребёнка. Пусть о тебе позаботятся. Пусть окружат вульгарной преданностью. Пусть. Тебя. Любят.

Это было бы чертовски неприлично. Во-первых, сводит все наши высокие метания, попытки самосовершенствования и поиски себя к тупым гендерным стереотипам А во-вторых, ну кто же говорит правду друзьям?

Поэтому, конечно, влюбись. До сладкой отрыжки бабочками, до идиотизма, до туннельного зрения. А иначе перестанешь спать по ночам от страха.