В Нарижные - Летопись

- Ай-яй-яй, Аввакум, - послышался насмешливый голос, - а еще святой. Скотина ты мерзопакостная!

Аввакушка испуганно обернулся на голос. За спиной стоял черт. Аввакушка заверещал и бросился к своим, по дороге мочась от страха. Ворвавшись в кружало, он отчаянно завопил:

- Нечистыя, нечистыя тута!

В кружало, звонко цокая копытами, с достоинством входил черт. Алеша неуверенно забормотал:

- Нечистые, нечистые! А что нам нечистые!.. Подумаешь, нечистые! Правда, Илюша?

Черт присел на корточки перед Равелем и стал щупать пульс.

- Будет жить! у нас, - задумчиво произнес черт и, обернувшись к богатырям, солидно сказал:

- Господа, попрошу сохранять спокойствие. Сейчас за ним придут. Это уже наше.

Опомнившийся Перепетуй запустил в черта пустой бутылкой.

- Наших бьют! - завопил сразу потерявший солидность черт, отскакивая в угол. В двери и окна полезла нечистая сила. В трубе загудело. Алеша нервно искал заветную подкову. Хряк, наматывая хвосты на руку, шмякал чертей об угол. Илья отломил ножку у табуретки и, верный своей тактике, напал с тыла.

Чертей прибывало. Сонный Добрыня отвернулся к стене и пустил слюну. Два черта сноровисто снимали с полуживого Аввакушки золотой крест. Алешу укусили.

- Свой я! Нехрещеный я! - не помня себя завизжал тот. Черти в замешательстве приостановились. Алеша, воспользовавшись паузой, упал на колени и широко во все стороны перекрестил воздух:

- Вот вам крест святой! Ага!

Испуганный вопль пронесся над толпой. Нечистые ринулись вон из кружала, волоча за ноги тело Исаака Равеля. В трубе ворочался застрявший черт. Перепетуй подскочил, вытащил его оттуда за хвост и для порядка шмякнул о стену. С грохотом упал портрет Равеля в полный рост. Пришибленный черт трясся и вонял серой. Перепетуй хозяйственно сунул его в мешок:

- Пригодится!

Внезапно проснулся Добрыня:

- Ну что, братва, по бабам?!

Добрыня попал в точку. Тридцатипроцентная скидка не прошла даром, и братва восторженно заревела. Только Аввакушка, всхлипывая, искал по впалой груди пропавший крест.

- Так, - жестко сказал Илья. - Тут неподалеку монастырь! Женский.

Богатыри с шутками да прибаутками сами не заметили, как заблудились в лесу.

- Где ж тот проклятый монастырь?! - возмутился Хряк. - Сколь протопали, а конца не видать.

- Ты, Илюша, по пьяни-то не напутал чего? - обеспокоенно спросил Алеша.

- Господи, грех какой! - пискнул Аввакушка. - В ночь-то на Купалу! Нашкодишь - не отмолишь потом!

А вокруг действительно стояла удивительная волшебная ночь. С треском расцветали папоротники; по отрогам Кудыкиных гор бегали бегучие огни.

- Красота-то какая! - испуганно сказал Хряк.

- Как бы нам тут чего не отломилось, - озираясь, пробормотал Добрыня. Алеша изловчился и схватил расцветающий папоротник. Тот аж ойкнул.

- А-а-а! Вещуй дорогу! - обрадованно заорал Муромец, забирая цветок у Поповича.

- Да поживее!.. - разочарованно добавил тот.

Цветок стал вещать на юго-запад.

- Брешешь, сволочь, половцы там, - Илья, как старый секач, чувствовал опасность.

- А куда надо? Ай, больно же!

Илья шепнул что-то на ухо цветку и покраснел.

- А, так бы сразу и сказал! - развеселился папоротник. - Знаю я тут одно место, пальчики оближешь!

- Ты его, Илюша, покрепче держи. А может, дай я снесу? - попросил Алеша.

- Накося выкуси, - ответил Илья и попер в темноту. За ним двинулись остальные. Шли недолго.

- Тут, - сказал цветок и притух до интимного полумрака. Открылась поляна, посреди которой на пне сидела голая девка. Муромец присмотрелся.

- Пойдет, - наконец, сказал он и решительным щелчком отбросил цветок в сторону. Папоротник прошмыгнул у Алеши под ногами и бросился догонять своих.

Василиса никак не ожидала такого количества женихов. Она пронзительно взвизгнула и кинулась прочь. Алеша не менее пронзително свистнул, и бравый квинтет ринулся вдогонку.

! - Дима, вы все уложили? - спросил Гарин.

- Все, Петр Петрович, кроме "Беломора". Сколько возьмем?

Гарин поморщился.

- А, скажем - забыли. Поехали!..

! Голая Василиса опрометью бежала через деревню к родительскому терему. Подлетев к тесовым воротам, она принялась колотить в них пятками, стыдливо прикрывая срам от блудного глаза. Бабка Ярославна выглянула на шум из светельного окошка; увидев внучку, она расплылась в задумчивой улыбке.

- Эх, - мечтательно сказала себе Ярославна, - у меня самой в девичестве, прости господи, чего не бывало! Пойти, что ль, отпереть? Ох, поясница!