Александр Никонов - Листопад

У нас с вами одно дело, батюшка - свернуть голову красному антихристу. Знаете, что большевики храмы оскверняют? Женщин насилуют. У верующих беременных женщин из чрева христовых младенцев неродившихся достают. Помогите нам остановить Антихриста, вернуть на Русь-отступницу веру Христову. Ужели Он слеп, не зачтет стараний?

...Убедил, конечно. Сява себя убедил. Начал говорить. Как условились раз в неделю И во вкус вошел. Чужие тайны ах как сладко выдавать! Большим сплетником оказался отец Аркадий.

И мы свое слово держали. Сребреники платили, девок мадам Желябовой исправно в пристройку посылали. А когда отец Аркадий узнал, что с его помощью сиротам награбленное вернули (дело по раскрытым налетам), приосанился, гоголем ходил.

Была, кстати, у батюшки одна страстишка. В последнее время любил он двух девочек сразу вызывать. Я с ними переговорил и выяснил следующее. Любил батюшка, чтобы его, голого голые же девушки с ног до головы облизывали. Вплоть до мизинцев на ногах. Стонал при этом святой отец, а когда девки доходили до французской любви, даже рычал. В полубеспамятстве "отче наш..." читал. Иже если на небеси.

...Интересно, а сам я сейчас вспомню "Отче наш..."? Вряд ли. Грешен аз есмь...

Пока одна девка делал попу французский минет, другая лизала ему ягодицы. Затем батюшка заставлял их заниматься лесбийской любовью...

И вот такого великолепного агента у меня сегодня хлопнули! Ай-яй-яй. Золотой человек был.

...Если бы все попы на Руси были, как Сява, разве верил бы я в Бога? И верю ли?

Но Он всемилостив, простит нам наши прегрешения. И даже Сяве простит. Всем. И закончится божьей славой этот Армагеддон.

Ведь ты же нас не оставишь?!

Ведь не бросишь же в этом дерьме, черт подери!.. Иначе на кой хрен столько воска на тебя даром перепалили, столько крови во имя твое пролили, прости господи..."

x x x

Когда Ковалев зашел в управление, два других солдата уже заносили книги обратно в кладовую. Штабс-капитан поднялся к Козлову. Поручик сидел за столом и просматривал отобранные для него книги. Их было не так уж много, десятка два-три.

- Есть что-нибудь? Привет.

- М-м? Нет... Салют. Пока ничего. Много всякой чепухи принесли. Анатомические атласы...

- И небось не принесли то, что нужно.

- По закону подлости, наверняка так и есть.

- Ладно, - Ковалев подошел к окну, - погода просто дивная. Затянувшееся бабье лето... Вот только чуть прохладно.

- Угу.

- Ты уже слышал про Сяву?

- Что?.. А, да, слышал...

Ковалев поковырялся в отброшенных Козловым книгах и не найдя ничего любопытного направился к себе, просмотреть агентурные данные.

Через полчаса к нему заскочил Парфенов.

- Здравствуй, Коленька. Все в трудах?

- Здравствуйте, Валерий Иванович. Работаем помаленьку. Что-нибудь новенькое?

- Вот хочу попросить у тебя человечка для твоего же дела. У меня люди зашиваются.

- Валерий Иванович, я все как-то забываю вас спросить. Олег мой, Козлов к вам как обращается, на "вы" или на "ты"? - улыбнулся Ковалев.

- Ну мы редко сталкиваемся... Но, по-моему, на "ты". А иногда на "вы". А что?

- Да со мной такая же история... А надолго вам человек нужен?

Парфенов достал из кармана галифе свою трубку.

- У тебя курить можно?.. Дня на два-три. Четыре.

Ковалев вздохнул:

- Козлова не дам. Нужен. Возьмите Резуху. Может, и будет толк. Я ему листовочников с рынка поручал, но рынок может и подождать. Кстати, Валерий Иванович, вы случайно не знаете, что за фамилия такая - "Резуха"? Я тут ни в одном справочнике не нашел. Что такое "резуха"?

- Почему же не знаю. Как раз знаю. И как раз случайно. Трава такая.

Ковалев застыл.

- Точно? Какая трава?

- Это, кажется, род трав семейства крестоцветных. Что ты на меня так смотришь? У меня отец - преподаватель ботаники в московском университете был, царствие ему небесное. Я с детства среди всех этих пестиков. Кое-что нечаянно запомнилось.

- Черт! А какое-нибудь народное название у этой резухи есть?

- Может, и есть. Наверняка есть. Я же тебе говорю: это целый род трав, насколько я помню. А в нем несколько десятков трав, если не сотен.

- А по-латыни не помните, как резуха будет?

Парфенов смутился:

- Коленька, я же бывший жандармский офицер. Это папа мой ботаник. А по латыни я помню только "мементо мори" и "формика руфа" - муравей рыжий. Я же говорю, у меня с детства в голове много мусора. Вот резуха твоя, еще кое-что. Слава богу, что из всего этого хоть резуха на что-то тебе сгодилась. Да я бы и ее не вспомнил, если бы у твоего орла другая фамилия была... Погоди, погоди. А что это ты так ботаникой увлекся? Аж порозовел весь от волнения.