В магазине хватилась рассчитываться за выбранную блузку и обозвала себя "дурой", у которой дырявая голова ногам покоя не дает. Почесала домой.
Там по-прежнему у ворот стоял трактор, на столе - тарелка с недоеденным борщом, мужа не просматривалось.
- Юра, - позвала, бросив в сумку злополучный кошелек, - где ты?
В ответ радио бормочет последние известия, да часы тикают в сторону вечности.
Наталье Кузьминичне в магазин спешить надо, тем не менее интересно: куда супруг запропастился? Вдруг плохо стало? Мужики ведь хлипкие. На прошлой неделе одноклассника хоронили. Сумку в багажник машины поставил, в город ехать собирался, и... ага. Инсульт. До больницы не довезли.
Наталья Кузьминична заглянула в туалет, в огород, в дверь гаража сунула голову. И отпрянула с ужасом на лице и в горле. Рот начал дергаться, как у рыбы на свежем воздухе. Совершенно в беззвучном режиме.
Продолжая по-немому шлепать губами, побежала Наталья Кузьминична со двора. Включились голосовые связки метров через сто на улице. Из сердца вырвался душераздирающий крик:
- Люди! Помогите! Господи, что делается! Помогите!!!
Люди не заставили себя долго ждать, оперативно откликнулись. Первым дед Артем. Он выскочил с багром. Когда-то на каждом доме в селе на видном месте висела фанерная табличка с нарисованным ведром, топором или багром... Кому что нести, если, не дай Бог, пожар приключится. Дабы организованно навалиться на стихию. Не то все в панике прибегут с топорами, и получится народное ополчение, а не добровольная пожарная команда. Огонь из тех врагов, кого одним топором не запугаешь. Давно истлели инструктирующие селян таблички, но у деда Артема по-прежнему начеку стоял багор.
Пожарно оценила крик Натальи Кузьминичны и Верка Петрохина, бабенка шустрая на ногу. На язык, кстати, не менее скорая. Она прибежала с автомобильным огнетушителем.
Максим Солодовником в душераздирающем вопле соседки услышал другую трагедию.
- Где они? - примчался босиком, но с ружьем.
Максим был в три раза младше деда Артема, взрослел в новые времена, когда впору прибивать на дома таблички с нарисованными пистолетами, автоматами или хотя бы оружием крестьянских восстаний - вилами. Солодовников днем и ночью держал под рукой двустволку 16 калибра. Услышав призыв о помощи, отнес причину крика к грабежу и насилию, схватил ружье и горсть патронов с желанием вершить справедливость из всех стволов.
- Где они? - подлетел к потерпевшей.
- В гараже! - вопила Наталья Кузьминична. - Помогите, люди добрые!
"Люди добрые" - набралось их человек восемь - бросились к гаражу. Впереди отряда, сверкая отчаянными пятками, с пальцем на курке летел Максим. Дед Артем предусмотрительно отстал, рассуждая про себя, что пахнет не пожаром, а порохом, тут с багром много не навоюешь. Пусть уж молодые бегут вперед за орденами.
Максим отважно рванул на себя ворота гаража и... опустил ружье.
- Ты че орала?
В гараже скакал на одной ноге Антоныч, безуспешно пытаясь другой попасть в гачу комбинезона. На его волосатой груди в такт суматошным прыжкам мотался нательный крестик. Обнаженной спиной к толпящимся в воротах стояла кума Натальи Кузьминичны и Антоныча - Татьяна Афанасьевна. У нее тоже возникла незадача с одеждой. Блистая черным атласом нижнего белья, старалась руки и голову засунуть в соответствующие отверстия в платье.
- Че помогать-то? - спрашивал Максим. - Сам справиться не мог или убивал куму?
- Кабы убивал!
- Ух, подсадистая Танька девка! - с восхищением пробился в первые ряды зрителей дед Артем. - Ух, подсадистая!
Верка Петрохина с огнетушителем в руках побежала по улице с горячей новостью из светской жизни.
- Наташка Лисина в гараж сунулась, - сообщала Верка односельчанам, - а там секс во всю ивановскую! Юрка куму Таньку, как утку, топчет. Наташка умом двинулась от такой передряги. "Горим, - кричит, - помогите!" Я с огнетушителем прибежала, пламя заливать, а там из горячего только Танька в трусах! Солодовников чуть стрелять не начал. Он думал, Антоныч куму обманом затащил в гараж. Насильничать. А там обоюдополюбовно. Как бы Танькин Васька стрелять не начал этих лебедей!
Вскоре уже Васька летел к дому, повторяя: "Не может быть! Не может быть! Убью!"
Антоныч, наоборот, выжимал из трактора скорость в направлении полей...
Ночью, лежа на соломе, он смотрел в небо. Ни высокие звезды, ни поэтичная луна не могли отвлечь от грустных дум. Душу терзала досада. Как жить дальше? Хоть заводи трактор да езжай, куда фары глядят.
Читать дальше