Сергей Буридамов - Чужие камни Ноккельбора

С необычайной умелостью ледяные руки Могильной Хозяйки вывели на ткани рисунки, которые вместе складывались в целую историю. Векша внимательно пригляделся и обомлел – экое диво! Вот скачут куда-то остроухие всадники; вот клыкастые псы трутся у их ног; вот белый лик луны, укоризненно нахмурившись, смотрит на каменноликих воинов, сжигающих деревню и убивающих людей. А вокруг части тел изобразила Мора: руки, головы, ноги в разные стороны, даже кровь и пламя – все на рисунке оказалось. И увидел Векша вышитую фигурку человека, испуганно сидящего на древе, окруженного псами. Всадники здесь же, неподалеку, а промеж них – безголовое существо, стоящее покуда смирно. А вот человечек сидит за столом и ест что-то, а напротив него высится фигура жуткого скелета, держащего в руке шитье.

Затаивший дыхание подросток разглядел в свете костра последнюю, самую красивую и пугающую картинку. С необыкновенным мастерством вышит был все тот же человечек с поднятыми кверху руками, а вокруг него, по бокам, сверху и снизу, страхолюти. Да такие страшные, будто бы из кошмарных снов явились. Вся эта нечисть окружала человека, но не нападала на него. Толстяку вдруг припомнились сельские пляски, что на урожайных праздниках устраивали. Выходит в центр круга самый ладный парень или красивая девка, а вокруг них начинают кружить остальные. Так и здесь: ужасные страхолюти были изображены пляшущими и веселыми. Да и человечек сам не боялся, и точно так же отплясывал. Так и водили странный хоровод вокруг него жуткие создания, а рядышком показала Мора давешнего скелета с вышивкой, что умильно сложил руки и наблюдал за сим действом.

Хмыкнул недоверчиво Векша и пригляделся к тварям. Cразу узнал он в нечисти с длинными лапами и человечьим лицом Кикимору. А поодаль от Кикиморы плясал какой-то бурдюк со множеством длинных и гибких отростков, расходящихся в разные стороны. Сбоку присоседилась птица с головой кошки и хищными когтями. Там же и худющая тварь, похожая на человека, с перепончатыми лапами и чешуей по всему телу. И сгорбленный старик с длинными клыками да красным язычищем. И страшное дерево, из которого, вместо ветвей, торчали руки да ноги, а у корней лежали человеческие головы с раззявленными от боли ртами. И волк с голым черепом, стоящий на задних лапах и задравший кверху костяную морду. И три жуткие расплывчатые фигуры, взявшиеся за руки. Остальных Векша рассматривать не стал: лишь испуганно отвел глаза и в темноту леса вгляделся. Страсти-то какие… Подросток встряхнул головой и к костру похолодевшие руки протянул.

– Вот тебе, Векша, и скатерка! Куда такую деть только? На стол постелю – всех гостей рисунками распугаю, – вслух проговорил Векша. И хихикнул. Он даже развеселился, потирая согревшиеся ладони и представляя, как испугалась бы Миланица или тетка, увидав такое шитье. «Небось, завизжали бы, как тогда, когда я мыша дохлого показал» – снова хихикнул Векша. А вслед за тем, загрустил, вспомнив, что нет их среди живых.

Завернулся Векша в шкуру и нахмурился. Однако вскоре морщины на лбу мальчика разгладились. Сомнений не было: несложно было додуматься, кого изобразила Могильная Хозяйка на вышивке. Медленно, но верно начал он догадываться о том, какой подарок преподнесла ему Мора. Первые, осторожные мысли возникли у него еще прошлой ночью, когда наведались в кущихину избу страшные гости. Теперь же, разглядев рисунок, сомнения его почти рассеялись. «Надо бы проверить» – подумал Векша. – «Но только как? Боязно, ох, боязно!»

Темнота полностью окутала лес и реку. Под ветвями сросшихся деревьев было тепло и спокойно. Векша оторвался от рисунка и задумчиво отхлебнул воды из фляги. Комары его особо не допекали, хотя от реки отчетливо доносилось гудение мелких кровососов. Векша потянулся и закряхтел: мышцы болели после долгого и утомительного перехода, однако сон к мальчику не шел.

Ночной лес вновь стал оживать. Сменив дневную личину на сумеречную, он пробуждался, издавая гулкие и низкие звуки, то нараставшие, то отдаляющиеся. Векша жил в Чернолесье с рождения, и голоса леса были для него родными. В детстве он, бывало, начинал плакать, заслышав странный далекий звон, доносившийся из темных лесных недр. И тогда его обнимала мать и тихо шептала на ухо: «Не надо бояться духовых голосов. Они жили здесь всегда, и ведают, что мы не хотим их потревожить». Уханье филина, писк комарья, потрескивание раскачивающихся от ветра верхушек деревьев и шелест листвы – все это было вкратчивым шепотом леса, под который засыпали рядовичи и другие людские племена многие и многие ночи подряд.