Сергей Буридамов - Чужие камни Ноккельбора

Один из нелюдей – черноволосый, с белым, как у трупа, лицом – вдруг ожил и прокричал что-то в сторону собак. Векша со страхом и злобой искоса посмотрел на него. И зря… К горлу подкатило: к седлу каменноликого была приторочена окровавленная человеческая голова с раззявленным от боли кривым ртом. Рыжие патлы мертвеца спутались и слиплись. «Зорянова головушка» – с ужасом узнал толстяк лицо сродника.

Тем временем, другие золотые псы, похоже, насытились. Обглодав лицо девушки и проев в животе зияющую дыру, они лениво слизывали запекшуюся на ее боках кровь. Услышав команду, повернули окровавленные морды на окрик, вяло махнули хвостами и, вразвалочку, потрусили к своему все еще голодному и нервному собрату. Тот раз за разом кидался на ствол со скукожившимся наверху Векшей.

Векша в очередной раз с надеждой посмотрел вверх. Ветви над ним, как назло, выглядели совсем некрепкими, а те, до которых он успел дотянуться раньше, были надломлены. Его отчаянная попытка выжить подходила к концу. Подростку захотелось завыть во все горло. Сдержался. Лишь вниз глянул и встретился с голодными и злыми глазами собаки. Пес вымотался: он жадно дышал, высунув алый язык, и нервно водил головой от Векши в сторону конников, как бы вопрошая, почему он должен устраивать этот цирк, когда хозяева могут сами сбить стрелой пахнущего кровью и страхом поросенка. Остальные собаки улеглись вокруг дерева и явно вознамерились вздремнуть. Они знали, что Векша никуда от них не денется.

Боль пронзила решившего пошевелиться подростка. Все его тело требовало движения после многочасового сидения в одной позе. Он охнул и попытался приподняться, с трудом оторвав от ствола судорожно сведенную ладонь. Рука лишилась чувствительности; в пухлых складках ладони застряли кусочки смолы. Мальчик закряхтел от боли и медленно потянулся к нависавшим над ним ветвям. Схватился за них и попытался приподняться. Однако ноги свело так, что ждать от них помощи было опрометчиво. Векша снова всхлипнул. У него ничего не получалось. Мальчик с ненавистью уставился на пса и, не отдавая себе отчет, со злобным криком швырнул в него смятую охапку листьев.

Ветвь, на которой он сидел, словно этого и ждала. Она жалобно хрустнула и сломалась. От неожиданности Векша обделался, ахнул и полетел на землю. Упал прямиком на согнутые, сведенные ноги. А затем услышал, как что-то хрустнуло под коленом. От боли, что сковала его рот в немом крике, мальчик почувствовал, как теряет дух. Однако ему не повезло, и сознание не покинуло его. Боль от падения была забыта в тот момент, когда челюсти трех собак единовременно сомкнулись на его теле с разных сторон – искривленной сломанной ноге, плече и облепленной смолой ладони. Последнее, что восприняло вопящее от ужаса сознание, был луч солнца, пробившейся сквозь листву предательского ясеня и ударивший его в зрачок.

Перед широко распахнутыми глазами Векши предстала огромная морда золотого пса. Собака внимательно и жадно заглянула прямо в его душу и, показав огромные кривые клыки, страстно впилась ему в горло. Векша нечленораздельно замычал и умер.

До того, как собаки растерзали его рыхлое тело, и даже до того, как отряд каменноликих сжег деревню Лукичи, Векша любил выискивать скрытую пользу. Бывало, возьмет отцовский ремень и из кожи рогатку сотворит. Или из бусинок сестринских горошины для плевалки сделает да такие, что лучше и больнее рябиновых били. Попадало ему потом, конечно… И, когда смертная тьма явилась к нему, поглощая и убаюкивая засыпающую навек сущность, он не испугался, а даже обрадовался. Вокруг не было ничего, только темнота Межмирья, а в ней начиналась Дорога. Векше больше не было больно и страшно. Он чувствовал легкость и желание исчезнуть. Смерть означала, что больше не будет боли и страха, поэтому мальчик с радостью вступил на еле проглядывающий путь.

Гаснущее сознание устало удивилось тому, что мрак узнал его и позвал. В совершенной тьме был некто, кто рассматривал Векшу. «Оно пришло за мной» – прошептало то, что переставало быть Векшей и становилось частью темноты. Что-то бессловесно дотронулось до него, и он понял, что ему дан сигнал следовать за еле видным силуэтом. «Вот диво-то» – отрешенно подумало то, что было Векшей. – «Я вижу темное посередь тьмы. Разве так бывает?» Вновь к его сознанию аккуратно, но требовательно прикоснулось нечто, словно кончик невидимого прутика. «Иду я, иду» – прошептало гаснущее сознание и поплыло за удаляющейся размытой фигурой в никуда.