Ира Студнева - Вечно молодые

– Не совсем… я не хотел, чтобы он тебя подставлял…

– Все к этому шло, так что я почти тебе благодарна и…

– Это только начало… позже они сообразят… и…

Я слышу шаги, которые раздаются за нами. Не хочу, чтобы меня видели с мальчишкой, пусть и никто еще не знает, что он темный, поэтому хватаю его за руку и тащу в угол. Мы выглядываем из-за него, наблюдая за двумя приближающимися фигурами. Его дыхание обжигает шею, и я невольно ежусь.

– Если ты не хочешь, чтобы они реально нас заметили, прекрати ерзать. – шепчет он мне на ухо.

Через несколько пройденных метров я угадываю, что это Олли и Аркадия. По последней видно, что она в ярости, и я догадываюсь, от чего. Слухи ползут по замку с молниеносной скоростью, и 10 минут вполне хватило бы на то, чтобы узнать, что ее любимый сын…

– Спутался с сиреной!

Я вздрагиваю от истерики в ее голосе, и темный кладет руку на место между лопатками.

– Не бойся!

Я молчу в ответ! Что я могу ему сказать? Что после того как он приставил ко мне пистолет, у меня напрочь атрофировалось чувство самосохранения? Что я поняла, как легко меня может не стать и решила жить на полную, чтобы чувствовать себя живой? Чтобы чувствовать хоть что-то!

– Аркадия, я.… делала все возможное и я не думала, и не… – мне больно видеть, что из-за меня Олли приходится оправдываться.

– Мне не нужны твои оправдания безмозглая девчонка!

Аркадия выбрасывает руку перед собой, и Олли подхватывает поток. Она повисает в воздухе, буквально распятая.

– Если я захочу – ты выпрыгнешь из этого окна. И я найду кого-то более соображающего. Благо, мне есть из кого выбрать, тройка сирен, которые возятся с этой рыжей, очень способны. Особенно озлобленный огонь… она так зла на весь мир, что ее ненависть можно ощутить физически…

Я чувствую, как в моем горле вот-вот появится крик, но рука темного скользит, закрывая мне рот. Он тянет меня глубже за угол, прижимая к себе, закрывая от всего, приказывая:

– Не смотри!

А дальше тишину разрывает вопль Олли.

Я зажимаю уши и даю ему буквально слить нас со стеной. Так сильно вжимаюсь в его грудь, что не осознаю до последнего, как близко нахожусь. Не дышу и не моргаю, мечтая, чтобы ее крики закончились.

Потому что это все из-за меня.

Не знаю, как долго это длится, но, когда Аркадия исчезает, он тут же отстраняется, маня за собой.

– Пошли! Твоей подруге нужна помощь.

Я стою, пытаясь привести в ритм свое дыхание, пока не вижу, как он опускается на колени к бесчувственной Олли. Сознанием и не пахнет, но, по крайней мере, она поверхностно дышит. Его пальцы порхают над ее телом, прикасаясь то там, то тут:

– Сломано оба запястья, трещина в ноге, не могу понять, какая именно кость, множественные переломы и трещины ребер. Черт. Насколько этот коридор не основной? Мне нужно время!

– Оно у тебя есть…

Я сажусь на колени и кладу ее голову на них, поглаживая длинные волосы, в которые распалась ее прическа, пока темный мальчик лечит мою верховную. В свою очередь, преломляю воздух вокруг нас так, что если кто-то и пройдет мимо, то никого из нас не заметит. Мне так стыдно и страшно за то, что происходит. И я не понимаю, почему Аркадия так с ней поступила. Почему не со мной? В этом виновата… только я.

Наблюдаю, пока он пытается привести ее в порядок. Глаза хаотично блуждают, пока не встречаются с моими. На секунду мне кажется, что ему жаль нас, и он тут же отводит их.

Слеза прокладывает путь по моей щеке. Я ненавижу плакать, но не спешу ее вытирать и только шмыгаю носом, снова шевеля пальцами, когда чьи-то шаги раздаются неподалеку

– Не переживай, я смогу помочь ей так, что никто не узнает о произошедшем.

Я киваю, хотя до сих пор не понимаю, почему он это делает? Что им движет? Зачем он нам помогает?

И самое главное: почему он меня не пристрелил в первый же раз?

Через несколько минут ее ресницы начинают трепетать, и она невнятно мычит, просыпаясь:

– Олли… Олли… это Сэм. Все хорошо…

– Что со мной, я не…

Я смотрю на темного, и он кивает, что все нормально, не убирая руки от ее лодыжки.

– Это сделала Аркадия за то, что узнала про меня и Игоря…

Ее глаза резко открываются и впиваются в мои:

– Ты никому об этом не расскажешь!

– Олли, я…

– Ты меня услышала? Никому и никогда, и ни при каких обстоятельствах ты…

Голова верховной падает на ключицу.

– Олли! Олли! Что с тобой? Олли!

– Не вопи! Это привлекает внимание! Я ее вырубил! Она просто спит!

– Что? Зачем?