Ира Студнева - Вечно молодые

Вроде и должна была смириться за десять дней с происходящим, но это мне никак не дается.

– Я говорила тебе поработать над защитой, а не над нападением… – продолжает Блонд.

– Это удобненько, знаешь ли, ты бьешь, а я не даю сдачи!

– Нет! Ты всего лишь пытаешься дать сдачи, а затем мы приводим тебя в чувства несколько часов. И так каждый…

– Мне нужна третья татуировка! – рычу я, перебивая.

– Тебе нужны мозги! А их не будет, если я продолжу отправлять тебя в полет через всю комнату. Рано или поздно мы обнаружим их вдоль какой-то из стен.

– Третья! Татушка!

Мы сверлим друг друга глазами, и рядом со мной присаживается Кейт:

– Прошло всего три дня…

– Мне нужна эта чертова тату!!! Ты должна меня понять! – воплю как капризный ребенок в ответ, что не дает абсолютно никакого эффекта. Внешне, по крайней мере.

Кейт изучает меня. Она классическая брюнетка с кукольно-вьющимися волосами и серыми, отливающими серебром глазами.

Никто никогда не верит, что она – огонь, увидев ее впервые, и это – ее преимущество. Огонь должен гореть, а Кейт сожжена дотла, и все вокруг знают, что ее сожгло, кроме меня. Просто потому, что в теории они все еще принимают ставки на то, выживу я или нет в их мире.

Естественно, никто решил не интересоваться, какие у меня планы на этот счет.

Она делает глубокий вдох, принимая решение, и хватает меня за руку в тот момент, когда Мел пытается ее остановить, прикладывает свое предплечье к моему, чем препровождает в ад.

Ее серебряные сфокусированные глаза – вот до чего сузился мой мир. Зрачки расширились, и постепенно все, что меня окружало, поглотила тьма. Боль нарастала с каждым мгновением, как будто в мои легкие накачивали галлон морской воды, и они разрывались.

Кажется, мои лопатки оторвались от этого чертового пола, потому что меня выгнуло дугой. Тело пыталось спастись бегством. Но плечи все равно касались поверхности.

Экзорцизм по сравнению с происходящим – детские шалости.

Даже кричать не могла. Чувствовала себя рыбой, открывая рот, не издавая ни звука.

Жар начинался в месте, где девчонка прикасалась ко мне, и распространялся по всему телу. Я пыталась заставить себя вдыхать воздух, потому что это походило на острую кислородную недостаточность.

Каждый раз я убеждала себя, что это будет менее больно, чем предыдущий. Постоянно говорила, что мне нужны эти контракты со стихией. Но это не помогает, когда боль заполняет каждую частицу тела, угрожая убить.

Уверена, что так себя чувствуют люди с сердечным приступом. Но мне всего… я не помнила свой возраст, и это уже не удивляло. Скорее удивляло, почему я хочу вырвать свое сердце голыми руками, считая, что так будет легче?!

А потом все замерло, искрясь красным цветом огня, и я отключилась.

Так что, пока я валяюсь без сознания, мы можем начать с начала:

Привет! Меня зовут Сэм, я – сирена воздуха.

Перешла в это мир десять дней назад и пытаюсь смириться, что моя жизнь начинается с того момента, как я провалилась в кроличью нору. К тому же, кто-то порылся в моих мозгах и хорошенько отфильтровал все воспоминания.

Ни одного до того, как я очнулась тут. Тысячи социальных действий и понятий, но ни одной мысли о себе!

НИЧЕГО!

Просто я проснулась, и мне сообщили, что я – то, что сдерживает зло.

***

Открываю глаза – лежу на небольшой кровати: для одного такая – слишком много, но слишком мало для двоих. Кто-то очень заботливый накрыл меня тоненьким мягким пледом. Даже подоткнули под ноги, словно я тяжелобольная.

Мел точно плевала на то, что мои пальчики на ногах окоченеют, Кейт скорее всего тоже недавно пришла в себя… значит, Дели.

Боли больше нет, что не может не радовать, и я чувствую себя относительно неплохо. Хотя, судя по воспоминаниям, это было похоже на то, что меня переехал асфальтный каток.

Да, я помню, что такое асфальтный каток, но не знаю дату своего рождения, и это меня слегка смущает. Совсем слегка. Настолько слегка, что иногда от отчаяния я готова биться головой о стену в попытке найти эти воспоминания. Хотя бы каплю в море пустого сердца.

Приподнимаюсь на локтях и разглядываю комнату.

Высокие потолки отделаны зеленым, от светло-мятного до насыщенного изумруда. Огромные окна прикрыты тяжелыми шторами из бархата глубокого травянисто-зеленого цвета. Сквозь маленькую полоску просачиваются рассветные оттенки солнечного света. Вдоль окна – большой обеденный стол, рассчитанный человек на 20.