Оксана Демченко - Карты четырех царств. Серия «Срединное царство». Книга вторая

Снова всё сложилось вроде бы правильно: память у «дубины» превосходная, исполнительности хватит на троих. Наконец, кто откажет любимцу Лофра, которого знает и уважает даже распоследняя шваль?

Скоро к карете вместе с переодетым Лофром прошаркал Монз, кряхтя и опираясь на новенькую полированную трость. Переписчик выглядел торжественно, даже подвязал гербовую ленту под кружевным воротом: такие дозволяется носить лишь обладателям очень яркого дара, доказанного делами. Лофр, уже сидя в карете, выглянул, щелчком пальцев привлёк внимание Омасы – и указал ему место кучера.

И вот, ни свет ни заря, четвёрка безупречных коней играючи утянула тяжёлую парадную карету – в ворота, дальше по улице, за угол… звук сделался тише, глуше… угас. Пыль осела, суета развеялась. Тут и рухнуло на двор ошарашенное, глухое недоумение.

– Вот же ж гра-бля, – разделяя надвое последнее слово, высказал общий настрой Шельма, азартно расчёсывая бритый затылок. – Чё за чё-о, козыри ох-не-ей…

– Деточка, – вздохнула Ула, вслушиваясь. – Мне бы хоть одно словечко понять.

– Ну ж… Ща ж, – смутился Шельма и… сгинул.

Все ученики знали непостижимую особенность массивного тела Шельмы: растворяться в воздухе хоть темной ночью, хоть средь бела дня. Не помогало самое усердное наблюдение. Да возьми Шельму за руку – и то без толку! Вот он сиднем сидит посреди двора, в носу ковыряет, чешет бок, сонно моргает… и вдруг – пропал! А ты весь внимание, пить не пил хмельного… но остался глупо охать и сомневаться: а всё ли ладно у тебя со зрением? Правда, в минувшие два дня отыскать Шельму удавалось даже младшим ученикам. Надо было всего лишь внимательно изучить пространство шагах в сорока от травницы, – и обязательно там обнаруживался Шельма, занятый каким угодно делом, будь то усердное исполнение урока с оружием на солнцепёке, отлынивание от забот в тени или непроизвольная для воровской его породы слежка хоть за кем, даже и за приятелем, но непременно украдкой.

Для травницы исчезновение Шельмы было внове, Ула щурилась и охала, смущённо улыбалась, не имея сил решить: ждать «деточку» или идти к дому? Ночь вылиняла, но ещё не стала утром, холодно на дворе по-осеннему, промозгло. Ветерок посвистывает, того и гляди – белых мух зазовёт, чтоб по первому разу высеребрить траву…

– Во!

Ула вздрогнула и всплеснула руками: Шельма снова стоял на прежнем месте. Только теперь у него на плече примостился тощий уродец, похожий на облезлого птенца. Блеклый, помятый, заспанный. Сальные волосы торчат во все стороны, как мокрые перья. Робкая улыбка подпорчена нехваткой переднего зуба.

– Брат говорит, – пропищал кривоплечий, по-цыплячьи вытягивая шею, укутанную в три оборота пухового шарфа, – что в «Алом Льве» дела решает хэш или его доверенный ученик. Омаса отбыл, никто иной не назначен. Хэш был задумчив сверх обычного. При воротах в ночь стоял брат, так что он вроде и козырь… то есть старший. Только хэш не мог его оставить. Брат думает, вы, тётушка, и есть главная. Вы должны знать о таком деле.

– Ты кто же будешь? – улыбнулась Ула.

Она с некоторым недоумением приняла из рук Шельмы вышитую шаль – новую, выбранную в подарок самим Лофром. Накинула, вмиг согрелась и предпочла не думать, как ловкач добыл вещь, с вечера уложенную в сундук, на дно: слишком дорогая, носить такую показалось неловко. В комнате при разборе покупок никого не было, занавески на окне оставались опущены, да и сундук – а не на замке ли он? Похоже, остался не заперт, привычки к сбережению имущества у Улы не водилось с молодости. И прятать нечего, и травники – они живут при открытых дверях, ведь больные находят к ним путь днём и ночью, в хорошую погоду и в дождь.

– Зябко… до чего ты заботливый, деточка.

– Ну дык… – шея Шельмы заметно порозовела.

– Он такой, – пискнул уродец. – Только не все видят. Я зовусь Голос, тётушка. Шель умыкнул меня у воров. Я до воров жил в доме синего ноба, числился за ученика. Ноб оказался мошенником, влез в долги и оставил в залог меня. Когда он сбежал, за его долг меня – в сявки пегие… простите, это примерно значит: последним в раздаче еды и первым при битье.

– Почему ты не живёшь в «Алом Льве»? – Ула расправила на плечах шаль и двинулась к беседке, как ей украдкой показал Шельма.

– Хэш прогнал, – Голос улыбнулся во весь щербатый рот. – Прав, не сомневайтесь! Шелю дай слабину, он в один день натащит сюда прорву народа и утащит отсюда воз ценностей.

– Твою ж чешую! Нык… хе… н-да…