Владимир Симаков - Раздумья. Стихи и проза

И утратили цель и веру.

Я стою у груды камней,

Что фундаментом дому были:

Из него в одну из ночей,

Деда на расстрел уводили.

Очевидцев поздно кричать,

Нет ни стен, ни вдовьих стенаний.

Ну а камни привыкли молчать

И не любят воспоминаний.

Кто их любит? Кому нужна

Боль из века, что нами прожит,

Где огромнейшая страна

Шла к свободе по бездорожью?

Были взлеты, падения, стон,

Отдавались жизни и силы…

Мы зажгли жертвам вечный огонь…

Но огонь своих душ погасили.

*****

Солдата делает присяга

В строю, у полкового стяга,

Защитником своей державы,

Ее спокойствия и славы.

Но карта Родины печальна,

Когда становится игральной,

Когда меняют гербы, флаги,

Слова заветные присяги,

Где дань междоусобной брани —

Солдат-изгой, солдат – изгнанник.

На поле боя не убитый,

Во власть пришедшими забытый,

Бесправный, он везде обуза —

У прибалтийцев, у французов,

Сам должен пред собой виниться,

Что оказался за границей,

Что мыкался в Архипелаге

За верность воинской присяге

И ожидал бесславной смерти,

Российский флаг держа в Бизерте…

Остался в прошлом век двадцатый,

Но и сейчас нужны солдаты,

И та же истина важна:

Солдату Родина нужна,

Где не меняют гербы, флаги.

Где все верны одной присяге,

Лишь раз произнесенной в жизни

На верность долгу и Отчизне.

*****

И вновь колеблются знамена

Подобно вечному огню

Над сединою опаленной

Солдат, прошедших ту войну.

Забытые и награжденные,

Они уходят в тишине,

Добытой ими с миллионами,

Оставшихся на той войне.

Мы снова зажигаем свечи

И различаем сквозь года

В дыму освенцимские печи,

Разрушенные города,

Команды слышим инородные,

Разрывы падающих бомб,

Безмолвье города голодного

И безучастный метроном.

Дела тех лет хранят архивы,

Не сохранив душевных ран.

Спят безымянные могилы.

Густеет в памяти туман.

И только сполохи салютные

Напоминают раз в году

Победу нашу многотрудную

И всенародную беду.

Они глядят пытливо с фотографий,

И нас не донимают укоризнами,

Не требуют ни слез, ни эпитафий,

Давно поправши смерть своими жизнями.

Ушедших безымянными в бессмертье,

Погибших и пропавших ищем мы,

И заполняем наше долголетье,

Годами, что у них похищены.

Мы помним и не предадим анналам,

Их, спасших от фашизма сущее…

И память пусть послужит пьедесталом

И славе прошлого, и подвигам грядущего…

*****

Дорога – вот где вечное движение:

Кто обгоняет, кто навстречу мчит…

Велосипед – не «Лада», тем не менее

Он подо мной послушно колесит.

Я мог бы беззаботно сесть на поезд,

В купейный или общий взяв билет,

Но, по-солдатски флягу вдев на пояс,

Рюкзак набив, я взял велосипед.

Я мог бы на автобусе плыть в дали,

На остановках выбегать в буфет,

Соседей беспокоить: «Скоро Таллин?»

Но я… я предпочел велосипед.

Он не подвел, он выдержал дорогу,

Бесшумно и безропотно бежал…

Когда ж я отдыхал, его не трогал,

Металл звенел. Мне думалось – стонал.

*****

Над земными напастями, водами, пашнями,

Осеняя собою восход и закат,

Словно слово к живущим из века вчерашнего

Белоснежные храмы над Русью парят.

Ни ветрам не качнуть, ни снегам не засыпать их,

Временам не разрушить – стоят на века!

И ни жалоб, ни стона из камня не выпытать.

Враг у древних один – человечья рука..

Стерлось в памяти суетной их назначение,

И лишенные веры – не радуют взор:

Под склады приспособлены их помещения,

И на месте ограды – убогий забор..

Разрушается то, что с любовью содеяно,

И без света тех храмов суровеет даль.

Так на поле, что добрым зерном не засеяно,

Прорастают привольно сорняк и печаль.

*****

У дороги, пропахшей бензином,

Увядает букет жасминный…

Преднамеренно или оплошно

На обочину был он брошен?

Источая нежность и жалость,

Он глядит в небесную ясь.

Чья же встреча не состоялась?

Чья надежда оборвалась?

*****

Сюда царь пришел, подписав отреченье —

Неординарный акт…

Третий век дворец в небрежении,

В запустении парк.