Владимир Симаков - Раздумья. Стихи и проза

«Ваза тоже радуется!» – воскликнула хозяйка, поставив цветы в центре стола.

Действительно, букет и ваза прекрасно дополняли друг друга и весь вечер ловили на себе скрытные и откровенные восхищенные взгляды.

Через несколько дней букет заскучал и исчез, но ваза уже не могла жить без цветов, а они все реже навещали дом, и появлявшихся перехватывали другие вазы, более яркие и модные, и уже не ее, а их называли дорогими.

В своем затянувшемся одиночестве ваза винила непостоянство цветов и коварство подруг, легкомыслие мод и даже себя, хотя вины своей не видела. Она преувеличивала, конечно, рассказывая соперницам, что когда-то все цветы относились к ней с должным вниманием. Ее прежнюю единственность могла бы подтвердить хозяйка, но та не любила вспоминать былое. А намеки на то, что и она была когда-то дорогой, всерьез не принимались: считалось, что раньше все было дешевле.

Когда пришло увлечение старыми вещами, вазу осыпали цветами и называть драгоценной стали. Но годы не прошли бесследно: царапины превратились в морщины, те – в трещины, и ваза рассыпалась от неосторожности очередного букета, тут же переметнувшегся к другой. И только веник проворчал что-то неразборчивое, да звякнуло в ответ недовольное ведро.

– У нее каменное сердце, – говорили о красавице окружающие ее поклонники и отступались.

Но ее образ преследовал отступников. Кто-то пригласил ваятеля, и бюст неприступной дамы украсил дом заказчика. Его примеру последовали другие, и вскоре не осталось ни одного уважающего себя мужчины, у которого не было бы скульптурного портрета обожаемого идола. Правда, теперь каменным было не только сердце

Красавица возмущалась тем, что нарушены были ее единственность и неповторимость, но успокаивало то, что ее красота запечатлена для вечности. А владеющие ее портретом тщеславились суммами, затраченными на окаменевшую красоту.

Недовольство копилось только в душе и глазах ваятеля. И однажды он не сдержался.

– Напрасно рассчитываете на вечность, сударыня! – бросил он на одном из сеансов.. – Ваши каменные копии переживут вас, но и они неинтересны для потомков, потому что красота ваша ущербна, – в ней нет материнской любви.

– В таком случае вы – плохой ваятель, – возразила женщина и покинула мастерскую.

– Я не могу высечь в камне то, чего нет в оригинале, – вздохнул художник.

То ли она не все высказала мастеру, то ли решила отстоять совершенство своего облика, но поостыв, вернулась, и спор продолжился.

Более поздние портреты обрели черты, которых не было в ранних работах скульптора. А через двадцать лет мастер сказал жене, указывая на дочерей:

– Вот теперь ты и твоя красота обрели бессмертие.

Действующие лица:

Олимпийские боги

Зевс и Гера

Гермес и Дионис

Апполон и Афродита

Афина и Арес

Гефест и Асклепий

Аид и Персефона

Прометей, титан

Хозяин таверны

Девушка, его дочь

Завсегдатаи таверны, они же – жрецы, пряхи, ветры.

Место действия – Олимп, таверна, подземное царство

Время действия – до новой эры.

Таверна на берегу моря. Завсегдатаи пьют, едят, поют и пляшут, спят на скамьях, за столами и под столами. Хозяин – у стойки бара. Девушка – официанткой.

Д е в у ш к а (напевает) Ноги так и просятся мчаться от порога,

Мысли где-то носятся,. но не о делах…

А на небе просекой – к жениху иль к богу? —

Радуга-полосица пролегла…

Х о з я и н (поет) Серебро в небе звездном, жемчуга в море грозном —

Я намерен серьезно собрать все в карман.

Только небо высоко, только море глубоко,

И нет в этом проку ни мне, ни богам.

Я бы им половину и себе половину,

Я бы лучшие вина поставлял на Олимп!

Серебро в небе звездном, жемчуга в море грозном.

Я с задумкой серьезной и с карманом пустым…

В таверну входят и садятся за стол Зевс и Гермес (в одежде странников).

Г е р м е с (Хозяину). Неси подкрепиться… и по традиции,

Дай освежиться хорошим вином.

З е в с. Мы медлить не будем – отправимся к людям:

Опросим, обсудим… потом отдохнем.

Давай-ка маршруты!

Г е р м е с. Отправимся утром:

На спусках беспутных тропы не найдешь…