Ольга Боянова - Боги и Люди. Истории про человечных богов и благородных людей

А Девана поперёк себя слов не терпит, вскинулась вся:

– Тоже, сравнил! Ничего с ним не сделается, а мне скучно.

Покачал головой Святобор, но больше спорить не стал, а повёл Ванятку в комнату, где стоял большой стол, стулья вокруг. Усадил Ванятку за стол, велел прислужникам накормить гостя. Нанесли еды всякой диковинной, наелся Ванюшка, в сон потянуло, а сказать стесняется. Так и задремал за столом. Глянул Святобор, улыбнулся по-доброму и отнёс его сам на кровать широкую, прикрыл одеялом пуховым.

– Заснула твоя игрушка. Совсем ведь малое дитя, ему материнский пригляд нужен.

– Ну, скучно мне, понимаешь, скучно! Всё лучше того, как нет ничего! Отец запретил мне между мирами гулять, развлекаться от души, а я ему в этом клятву дала. А как было весело! Плавала я белорыбицей в океанах и морях, превращалась в грозную птицу Магур и страх наводила на весь земной мир. Одной рукой метала булаву, а другой – копьё и подхватывала их за сотню вёрст от того места, где метнула в небо. Если бы не Макошь, Богиня Судьбы, да не сплела бы она невод, ни за что не изловил бы меня отец, когда унырнула от него в море белорыбицей. Не поймал бы, так правила бы я сейчас тремя Мирами сразу, сидела бы на троне Сварога, Отца Небесного! А сейчас вот заперта в этих заповедных лесах, где и поохотиться всласть ты не разрешаешь! Одно развлеченье нынче лучше двух завтра. Пойми, умираю я от скуки!

Приголубил он Девану, как малого ребёнка, но ничем помочь не может. Да. Тесно и скучно ей в заповедном лесу. Но кабы на добра коня не спотычка, и цены б ему не было. Никогда не позволит ей Перун возжелать трон Сварога, Повелителя Прави и Яви!

Так и остался Ванюшка в тереме. Быстренько всё осмотрел, со всеми перезнакомился, ест, пьёт вволю, да уже и по родителям скучать начал. А Девана про него уже и не помнит, быстро надоела ей новая игрушка. Стал Ванятка домой проситься. Но Девана ни в какую. Мол, подрастёшь немного, буду тебя обучать кое-чему. А пока, мол, живи здесь. Не привыкла, значит, своё от себя отпускать. Сколько сможется, столько и хочется. Много можется, вдвое хочется.

А Малуша, тем временем, уже к самому лесу заповедному на рыжем лисе добралась. Велел он ей глаза открыть и перестать дёргать шерсть. Вроде сердитым прикидывается.

Слезла Малуша, обняла лиса за шею, приласкалась и спрашивает:

– А дальше-то как?

– Легко начать, да нелегко кончать. Кабы я знал, да кабы ведал!

– А дядя Леший сказал, что ты мастер. Велел тебя слушаться.

– Ну, раз так, значит слушайся, – подобрел Свида. – Сейчас я в Перунов цвет обернусь. Это цветок самого Перуна-Громовержца, отца Деваны. Ты этот цветок в руке держи впереди себя, он как пропуск будет. Лес тебя и пропустит. Но, как только ступишь на поляну, цветок позади себя на землю опусти. Но не кидай с размаху, я не люблю это, – опять как бы осердился Свида.

– А я превращусь в мошку и под косу к тебе спрячусь. Да смотри, не прихлопни случайно, – прикрикнул. Но Малуша уже поняла, что покрикивал он больше для порядка.

– Потом пойдёшь в терем. Увидишь там Девану, что Ванятку увезла, и муж её, Святобор, Бог Леса, тоже там будет. Назовись. Но как попала сюда, смотри, не проговорись, а то и нам наказанье будет, и ты вовек отсюда не выберешься. Да и на Святобора глаза сильно не пяль. Девана всё своё при себе держит, а ты – девка видная. Озлобиться может. Дальше посмотрим, как дело будет оборачиваться. Там и решим, что делать.

Сказано – сделано. Поднялась Малуша на узорчатое крылечко. Забоялась было, потом думает: «Семь бед, один ответ!»

И постучала в дверь. Открывает прислужник – то ли человек, то ли тень от человека, не поймёшь.

– Тебе чего?

– Я за Ваняткой пришла.

Впустил прислужник, ждать велел. А Малушу в дрожь бросает – тут и боязнь, тут и ожидание, что будет, чем закончится. Такие чудеса, что дыбом волоса.

Видит – выходят мужчина и женщина. Оба статные, красивые, одежда на них злато-цветьем переливается. Идут плавно, степенно. Поняла, что это и есть Святобор и Девана. И вдруг из-за них, как выкатился, Ванятка. К Малуше бросился, заплакал, обнимает её, а сам причитает, мол, домой к матушке-батюшке хочет. Малуша его на руки – и к дверям. Сейчас, мол, и пойдём! Плакать только перестань.

– А ну-ка, стой, – окликнула повелительно Девана.

Малуша так и застыла, как окаменела. Ни рукой, ни ногой.

– Повернись, – снова команда. Ноги сами развернулись.

– Отпусти мальца, – командует Девана.

– Ну уж, нет! – прижимает ещё сильнее Малуша брата.