Лариса Довгая - Сквозь всё. Стихотворения и поэмы

Что ожидать? На нет и слова нет.
Пора. И плавным перекатом,
Где вкус железа и жестокий свет,
Меня поднимет эскалатор.

Останется невыплаканность слез
Блестящей пленкой луж столицы
И тот вопрос, который столь всерьез…
И никуда не стоит торопиться.

Еще по миру ходят поезда,
Их путь железней и прямее,
А надо мной все та ж звезда, —
Жалеть и плакать не умеет.

Пора подумать о простых вещах,
Путь принимая беспристрастно, —
Умей прощаться и умей прощать…
Направо стрелка. Ярославский.

В чутких снах милосердная ночь
Одеяло уложит тумана,
Лишь одна она может помочь,
Дав покоя на донце стакана.
Без любимых как жить на земле?
Богом любящий в жизни дарован!
Лоб стекло холодит, а в окне
Тень креста за проемом оконным.
А в стекле дорогого лица
Не сыскать в отраженьи разлуки…
Претерпевший же до конца…
В изголовье – будильник без стука,
Шприц, оставленный медсестрой,
Не пригреет уже полушалок…
Ты бы плакала вместе со мной,
Ты сама бы меня утешала!
Этот тянущий холод земли,
Эта ночь и туман за порогом…
Три свечи над тобою зажгли.
Пламя ровное – к светлой дороге.

Печурка, стол, на нем кувшин и хлеб —
Я вытку быль дорожкой от порога,
И ты увидишь – прервалась дорога,
И ты войдешь устало на ночлег.

Я нити разбираю по цветам,
Для встречи и любви – пусть будет красный,
И свет в окно вотку крестообразно,
В полоску рыжим сделаю кота.

Внесу тепло и пряное словцо,
И снимешь ты промокшую тужурку,
А боль запляшет пламенем печурки…
Ты повернешь ко мне свое лицо.

Доверь мне сон. Я буду охранять
Твое дыханье от ночной тревоги.
Твое лицо суровое без сроков
Огня волненья резче огранят.

В последний раз сидеть у ног твоих…
Сверну дорожку… Нет, я не в обиде —
Для будущего не сыскала нити,
И ночь мои стремленья утаит.

В дорожке, милый, развернешь рассказ,
Поймешь слова случайные, простые:
– Под снежным ветром трассы М-4
Она все шла. Но подхватил КамАЗ…

Не сорвался, а влился в протяжный закат
Тихий звук, что у сердца плескал и болел.
Помнишь что-то свое, только кто виноват…
Суета сторожит за кудрями аллей.

Отрешенность воды, странный свет и покой
Заплелись на душе, замолчавшей без слез,
И следили глаза без заботы мирской
За сумятицей маленьких черных стрекоз.

Время в тихой воде приоткрыло свой лик
И глядит на тебя, как ты там на земле…
Все живут ли по правде, кто слаб, кто поник,
Против ветра сумеешь взойти на крыле?

Что шептать про земных за кудрями кустов,
Оправдаться, всплакнуть, да себя пожалеть?
За спиной на погосте все больше крестов,
Да мостки под ногами скрипят все дряхлей.

Если сможешь помочь, то не мешкай, давай,
Иль не спрашивай, если тебе невдогад.
Тихим плеском у свай напевай баю-бай…
На вечерней воде протянулся закат.

А тишина священна. По воде
Туман волочит рваные полотна,
И в нем затихли звуки, и намокли
Трава, деревья, потускнели окна,
И вечер сизый к жизни охладел.

Дорожка стелется одной из строк…
Ты так ждала минуты этой странной —
Душа глаза открыла осиянно
И пьет покой холодного тумана,
И всякой боли наступает срок.

Ах, как целителен осенний сон!
Исчезли шепоты в пустых аллеях,
Где дождь рисует серым акварели,
Но перед небом весь благоговея,
И с сердцем в стон взошел вечерний звон.

Звенит тростник… Он пожелтел, иссох,
Он мертв… А жизнь ликует, —
Я слышу трепет поцелуя,
Рывок – и сердца раненого вздох.

Лежат пласты тяжелые камней,
Тропа, следы зовут куда-то,
Тростник поет в огне заката:
В пожаре осени сгорать и мне…

Зима. Зима. Все порастет быльем.
Следы размокнут, станут глиной.
И только ветер над долиной
Пусть в будущем напомнит о былом.

И кто-то вновь расслышит тихий вскрик,
И обернется: разве ветер?
И боль замолкнет без ответа,
И снова мертвый запоет тростник…