Любовь Сушко - Герои на дороге не валяются. Волшебные хроники

Только недолго радость победителя длилась.

Едва остановились они на ночь на полянке лесной, да костер развели, как с небес слетела птица распрекрасная, к ним на огонек пожаловала.

И была это сама богиня Морена.

Но так преобразилась она, что даже волк, уж не говоря о герое, не узнал ее, а о девице говорить нечего, никогда сроду не видела Елена черную вестницу, которая доброй да душевной казалась.

Но какой бы не казалась Морена, от этого ее вести не становились светлыми да прекрасными. Только грусть и печаль несла она собой – такой уж уродилась.

Когда волк усыпил Балду, потому что ему лучше было не слышать то, что говориться будет, наша дева прекрасная сразу к Елене и обратилась.

– Ты влюблена в него, только напрасно, – от доброты и заботы ее и следа не осталось.

– А это еще почему? – не сдавалась девица, – уж не ты ли мне соперницей стать желаешь.

– Не я, конечно, – не унималась Морена, – я бы и не решилась никогда, когда сама Яга там действует, этой какой же легкомысленной надо быть, чтобы с ней связаться. Против нее и матушка моя Лада никогда не выступала. Она только кажется слабой да бессильной, а на самом деле сильнее всех нас вместе взятых будет.

Елена беспомощно повернулась к спящему Балде, словно он должен был опровергнуть то, что она слышала. Но он мирно спал, похрапывая, а серый волк, услышав имя Яги, только взвыл печально.

Растворилась наша фея в воздухе, оставив их в полном недоумении. И что было тогда делать, как быть, кто на такой вопрос ответить мог. Догорел костер, красавица не сомкнула глаз.

– Может, тебя назад к женихам увести? – поинтересовался волк.

Он тоже ломал себе голову, не знал, как дальше поступить. Вот тебе и помощник для Балды нашелся. Елена глотала слезы и головой махала. Волк понял, что Морена с Балдой друг друга стоят, если она с самой Ягой бороться собралась.

Но это даже интересно было со стороны посмотреть, помогать он ей не собирался, конечно, не настолько глуп, чтобы таким врагом, как Яга обзавестись, но и Балда у них больно деловой, вот и пускай со своими девами сам и разбирается. А для волка это дело маленькое, он оставался безмолвным свидетелем в страшном этом поединке за любовь героя. И снова царевич на ум ему пришел – тот бы такого не допустил.

Тот вообще девицам любовь не внушал, если признаться. Хотя у него было много чего другого вместо этого странного и сомнительного чувства.

Но утро вечера мудренее, а именно утро стремительно приближалось.

Все наоборот вышло на этот раз. Ведь вместо пусть и непутевого, но такого славного царевича, царь Горох и шутники – черти подсунули несносного Балду.

Волк ничего не понимал, в голове его была настоящая каша из-за всего, что на это раз с ними происходило.

Понятно, что сказка останется прежней, ее сильно не переделаешь, так только слегка поправить можно, только вот как подправлять, это вопрос.

Но Елена прекрасная, млевшая от любви, была уже у них в руках, и оставалось только коня да Жар-Птицу раздобыть.

Сначала волк надеялся, что может пригодиться хотя бы в этом, чтобы было что после путешествия чертям рассказать. Но еле поспевал волк за героем, и на это все его время уходило.

Не хотелось ему в этом признаваться, а придется.

– Коня бы изловить надо, – очень тихо напомнил волк.

Балда только на него оглянулся и ничего не сказал. Словно волк не видел, что конь был у него в целости и сохранности.

– И чего он на меня так смотрит, – рассердился волк, – словно я уже коня его и слопал? Как же они все эти умники не любят советов, словно я не грозный волк – посланник повелителя тьмы, ловец душ и гонец между мирами уже, а какой-то дворовый пес.

Но то ли сам конь хотел помочь волку на высоте остаться, а возможно он просто кобылу захотел. Когда пролетали они мимо владений султана Шахнияра, то приостановился он немного, словно что-то рассмотреть там хотел.

Усмехнулся Балда, понятно ему было, что конь его узреть хочет, конечно, кобылу, да еще какую породистую

№№№№№№№№№

И вот они оглянулись на стадо. Да и прихватили с собой ту, которая больше всех приглянулась. Ну а то, что это была любимая кобыла самого властелина, и, наверное, не один охранник казнен из-за этого похищения будет, как-то это героев не волновало, такими легкомысленными они оставались.

Если Царевич все больше себе вредить готов был, то Балда с великим удовольствием другим такую вот свинью подкладывал.