Любовь Сушко - Герои на дороге не валяются. Волшебные хроники

– Даже у приговоренных к смерти есть последние желания, и их надо исполнять, – тихо, почти смиренно напомнил ей Балда.

Он ругал себя нехорошими словами за то, что тогда пошел против девчонки, но ведь он не знал, что она такая злопамятная. Да и встречаться с ней не собирался, это само получилось.

– А ты думал, царевна все-таки, – мяукнул рядом Баюн, хотя самого его не было видно.

– Они имеют право на желание, потому что их все равно казнят. А ты еще жить собрался и над царевнами издеваться, негодный. Да будь моя власть, я бы тебя казнила, но живи пока.

Царевна развернулась и гордо ушла.

– Настоящая королева, – вырвалось у какого-то черного кота, непонятно как тут оказавшегося.

Но Балда его не слушал, он уже зашел в тронный зал.

Царь Горох напрасно пытался его разговорить, тот отвечал односложно и невпопад.

– И кто сказал, что этот парень разумен и хитер, да мой царевич после встречи с волком и умнее и разговорчивее, чем этот, – только и разводил он руками.

– Ему Василиса голову не морочит, – вступился за Балду кот.

Он не хотел показываться царю на глаза, но как только понял, что герою обижают, так и молчать не стал.

В лес они направились молча.

– И далась тебе эта царевна. Ты из-за нее так глупо выглядишь, в этом я с царем нашим соглашусь, и отчего такое происходит? Уж не влюбился ли ты случаем?

Балда ему ничего не ответил.

Первый поход к царю Гороху оказался комом, как первый блин. И искать надо было девицу, чтобы понять, почему с Балдой такая беда случилась.

Воин переживал не сильно, он наказ Лешего все-таки выполнил. Кот Баюн рвал и метал. А тут еще на Серого Волка наткнулся – не его ли Василиса все им портила, скоро станет вольный волк обычной собакой. С царевной поведешься, так только такого и наберешься. Вот Волк для кота и оказался крайним.

– Не спрашивай, как мы туда сходили, – предупредил он и зашипел яростно.

– Ну, ты – то был незваным гостей, это который хуже Тугарина, а с Балдой что опять стряслось? – поинтересовался Волк.

– Издеваешься, да ты бы посмотрел, как твоя Василиса на моего Балду нынче напала, как ястреб на цыпленка. Думал, и не отобьется он от этой капризной девицей, которую давно покусать надо, а ты все с ней возишься.

– И правильно сделала, а что он ждал от обиженного ребенка, да я ее едва успокоил после его учений. Отвергнуть царевну так нагло, это надо было такое удумать.

– Ну может не так жестоко, она что никогда не горячилась, не говорила ерунды полной.

– Отвергнутая девица, словно она не царевна и холопка, это ерунда по-твоему, кот, я тебя не узнаю.

– Пусть не ерунда, но Балда не виноват. Он же ей правду сказал, а что врать должен был, изворачиваться, как все вы?

– А кто интересно виноват, уж не черт какой в него вселился тогда, так покажи мне этого черта, я сам его укушу.

Волк показал свои могучие зубы, кажется он готов был покусать любого, кто на пути его окажется.

– Но подожди, кусачий ты наш, Балда себя еще покажет, вы с царевной пожалеете, сами мириться прибежите.

– Не смей чертей на помощь звать, – предупредил волк, а то я всех своих позову. Посмотрим, что тогда будет и кто кого покусает.

Кот очень тяжело вздохнул, ведь именно о чертях он и успел только что подумать. Волк хорошо его привычки изучил.

– Я тебя предупредил, потом тоже обижаться начнешь.

– Ничего, чертей больше, чем волков. Они меньше и проворнее, авось обойдется, – махнул лапой кот. Но он не был уверен, что и правда обойдется.

– Потом не обижайся, – еще раз предупредил волк.

Так началось противостояние кота и волка – Василисы и Балды.

И никто не знал, когда и чем оно может закончиться.

А между тем, пока Балда изучал мир царей и людей, черти в заповедном лесу могли передохнуть немного. Порядок был в лесу образцовый, ничего не требовалось делать. А отдохнуть труженикам давно было пора. И то сказать, за всю свою предыдущую жизнь, пока Балда не упал к ним на головы, они столько всего не делали, и так не страдали от непосильного труда и пристального внимания, как в те дни. Вот уж точно – труд нам в наказание дан. Об этом и думали черти, когда мусор убирали, да мох на кочках старательно расчесывали.

Правда, кто-то из них только изображал старательность и шустрость, на что Балда про себя улыбался, и отмечал в своей памяти тех, кто может и дальше пыль в глаза пустить. Ничто не ускользало от его взора. Чертей почти всех он уже запомнил. А память у него была не просто хорошая, а отличная.