Галина Лифшиц-Артемьева - Предания, сказки и мифы западных славян

пусть жена со мной живет,
верба пусть в земле гниет.

На плечо топор взвалил,
Под корень вербочку срубил.

В реку пала и на дне
зашумела в глубине.

Зашумела, завздыхала,
словно мать душой страдала.

Будто тяжко умирала,
с болью на дитя взирала.

– Что у дома за собранье?
О ком слезы, причитанья?

– О твоей супруге милой,
как косой, ее срубило;

То ходила, напевала,
как подкошена, упала;

умирая, завздыхала,
с болью на дитя взирала.

– О беда, судьбина злая,
я жену убил, не зная,

что дитя в минуту ту,
превратил я в сироту!

Верба с белою корой,
что ты сделала со мной!

Одному теперь мне жить,
что с тобой мне учинить?

– Пусть достанут из воды,
срежут желтые пруты;

И потом за прутом прут
колыбельку пусть сплетут.

Уложи в нее сыночка,
и спокойной будет ночка.

Будет колыбель качаться —
дитя с мамой обниматься.

А другие прутья ты
посади-ка у воды.

А как мальчик подрастет,
резать дудочки начнет.

Будет в дудочку дудеть,
вместе с мамой песни петь.

Почила дева в пору юных лет,
Как будто высох розы ранней цвет,
Почила дева, розе не дышать.
Жаль ее, жаль – в земле ей лежать.

«Не хороните меня
Средь деревенских могил,
Там жалобы вдов и сироток
Мне спать не дадут.

Хочу, чтоб мой вечный покой
Лес дремучий хранил,
Пусть вереск могилу накроет,
И птицы над нею поют…»

И не прошло еще года и дня,
Могила вся в вереск облачена.
И не прошло еще даже трех лет,
На могиле ее расцвел редкостный цвет.

Белая лилия – кто ее увидал,
Каждый боль и тоску испытал.
Лилии запах – кто им проникался,
В каждом жажды огонь разгорался.

«Эй, слуга, готовь мне коня!
Манит сегодня охота меня,
Поскачем в леса, под еловый кров,
Будет сегодня особенный лов!»

Хэй-хэй, хо! Борзые скулят,
Для всадника не существует преград,
Похоже, добыча дана судьбой:
Видит он белую лань пред собой.

«Хэй-хэй, хо! Добыча моя,
Ни поле, ни куст не спасут тебя!»
Прицелился – что же случилось с глазами?
Лилия белая вместо лани.

На лилию смотрит, охвачен смятеньем,
Сердце дрожит, не справляясь с волненьем
Замер в тоске, почти не дыша,
Виной тому – лилии белой душа.

«Эй, верный слуга, за дело берись,
Выкопай лилию, в замок мой мчись.
В моем саду ей отныне цвести,
Чувствую, нет без нее мне пути.

Эй, слуга верный, доверенный мой,
Храни цветок, защищая собой,
Ночью и днем, не смыкая очей,
Дивная сила влечет меня к ней!»

Ходит слуга за цветком день, другой,
Хозяин ее околдован красой.
На третью ночь, в свете полной луны
Прервал слуга хозяина сны.

«Вставай, пан мой, в изумлении я —
По саду ходит находка твоя.
Поспеши, не мешкай, послушай – вот:
Твоя лилия дивную песню поет!»

«Вернулась я к жизни на миг, в тоске.
Я – как в поле роса, как дым на реке,
И с первым же блеском зари поутру
Роса испарится, и я умру».

«Твой век – не роса на рассветном лугу,
От солнца тебя защитить я смогу:
Крепкие стены – спасенье от жарких лучей.
Душа моя, будешь женою моей».

Живут в покое, счастливо, но вот
от короля гонец письмо несет:
«Мой верный друг! – король его призвал. —
Явись на службу, ты мне присягал.
Каждый, кто верен, должен завтра быть,
Дела домашние прошу пока забыть!»

Прощался грустно он с женою милой,
Как будто чуя дух судьбы постылой:
«Не буду рядом я, защитник твой,
Но мать моя останется с тобой».

Но мать была защитницей плохой:
ее мечта – расстаться со снохой.
Высоко солнце светит, слепит неба синь:
«Сгинь, тварь ночная! Сгинь, ублюдок, сгинь!»

Домой пан едет – что и как там есть?
Летит ему навстречу злая весть:
«Младенца твоего взяла земля,
Увяла лилия – жена твоя».

«Матушка, матушка, злая змея!
Чем тебе помешала радость моя?
Отравила ты жизни моей цвет,
Так пусть станет черным тебе Божий свет!»