Не знаю, для чего —
Ведь всё в ней так далёко.
Но свято верю в свой
Подлунный талисман.
Он тьму бескрылых дней
Пронзает яснооко,
Оправдывая враз
Глухой самообман.
И мучает своей
Забытой сердцем песней
Последняя строка
Излюбленной тоски.
И плач – навзрыд. Но нет
В душе тоски чудесней,
Чем бередит восторг
Последней той строки.
Не думай о грустном,
Пусть бешено мчится
Волчок сопряжений,
Немыслимых встреч.
Мгновенье бесценно,
Так дай же случиться:
Судьбе опустить свой
Невидимый меч.
Я с ясным блаженством
Главу подставляю
И жду избавленья
От жгучих невзгод.
Но жизнь не спешит,
Лишь мученья продляя —
Повинную голову
Меч не сечёт.
А мне уже почти не больно и не грустно
А мне уже почти не больно и не грустно.
И скоро я совсем, наверно, научусь
Легко терять друзей, не верить чьей-то музе,
А просто сяду в поезд и в никуда умчусь.
И научусь не ждать от глупой жизни счастья,
И научусь легко обиды принимать.
Не верить в чистоту и в искренность участья,
Смиряться с фарисейством и всё о жизни знать.
Но, боже, как во снах цветасто счастье плещет —
Там, где душа с душой беззвучно говорит.
Где на горе седой потомки птицы вещей
И свет любви твоей, мерцающий, горит…
1985
Растишь, лелеешь, бережёшь
Растишь, лелеешь, бережёшь
И молишь время о продленье,
И вдруг в ладонях – жалкий грош,
А за спиной – пожарищ тленье.
И ропот сосен в вышине,
И ветер, воющий бесстрастно.
И нет уж сил. И стон во сне.
И снова только даль – прекрасна.
А рядом, рядом – оглянись:
Увидишь пустошь, разоренье.
И скорбь, и плен. И тщетно мысль
Мятётся в поисках решенья.
Неужто жизнь пройдет вот так —
В пустых глазах, в привычном круге?
И в неуменье обретать,
И в вечном русском – будь, что будет?
И привкус горечи во всем,
И цвет банальности унылой.
И опустевший, стылый дом,
Где лишь вчера любовь светила.
Я, наверное, схожу с ума…
Я, наверное, схожу с ума.
Только от того, что ты не звонишь.
Оттого, что снова все – сама.
И не вызволишь, и не дозволишь.
Раскрутилось колесо судьбы,
Да буксует как-то несерьезно.
Глухо, немо на мои мольбы.
Снизойдёт – на высохшие слезы.
Протяни же через глушь ночи
Трель звонков, порвущих перепонки.
Только так забыто не молчи,
Мне всю душу вычеркнув и скомкав.
Будешь весел – веселись вдвойне.
А грустить – то так, чтоб вдвое легче.
По весне с войны придешь ко мне —
Я сорву с себя осенний вечер.
1987
Я исповедую любовь
И не боюсь кричать об этом.
Она пришла без клятв и слов.
Её узнала по приметам.
Узнала вздрогнувшей душой,
Биеньем сердца неудержным,
По отторжению всего,
Что украдёт хоть часть надежды.
Один мне Бог, один порог.
Они сошлись на этом слове.
И верю: близок, близок срок,
Когда увижусь я с любовью.
Пока она идёт ко мне,
Я жду её, тая дыханье.
Ей трудно там, во тьме и мгле,
И мне слышны её стенанья.
Она бежит от пестроты,
От фальши громкой и блестящей.
А рядом с ней – я знаю, – ты
Идёшь ко мне, от слез незрячей.
Я жду тебя, не помня слов
Тех песен, что давно отпеты.
Я исповедую любовь.
И не стыжусь кричать о этом.
1987
Мальчики, простите, дорогие
Мальчики, простите, дорогие,
Нас, не знавших, как страшна война.
Как дошли до дома вы живыми,
Как пятнали ваши имена.
Как вы возвращались к этой жизни
После стольких ран, смертельных ран?
Как остались верными отчизне,
Столько боли причинившей вам?
Спрятанную правде нам доверьте.
Каждый день она хлестала вас.
Вы, не убоявшиеся смерти,
В правду вашу посвятите нас.
Как вы выносили под обстрелом
Тех, кто рядом только что бежал,
Сами под невидимым прицелом,
Кто вам это мужество давал?
Расскажите, где вы силы брали,
Когда вам лепили ярлыки?
Когда те, кого вы защищали,
Вам же в спину дёргали курки?
Как потом об лёд не обломались
Равнодушной сытости своих?
Тех, пред кем вы были просто малость
По масштабам судеб мировых?
Читать дальше