Александр Егоров: Приключения Одиссея

– Двенадцать? – переспросил Полифем, усмехаясь.

Ничего не успел добавить Одиссей. Потому что циклоп протянул свои цепкие руки, схватил двоих его товарищей, поднял и ударил с размаху оземь. Да так, что они остались лежать недвижимы.

Отпрянули остальные, кинулся прочь и Одиссей.

А циклоп поставил котел на огонь, кинул двоих убитых в кипящую воду, сварил и сожрал без остатка.

– Теперь их десять, – пробормотал он.

В неописуемый ужас пришли греки. Стали молить всемогущего Зевса о спасении – но, кажется, тщетно.

Циклоп же, окончив свой ужасный ужин, растянулся тут же на земле и захрапел преспокойно.

В отчаянии Одиссей обнажил меч и хотел было ударить циклопа – хотя и слишком мало у него было надежд убить его; но взглянул на громадную скалу у входа и понял: даже всем оставшимся людям не под силу сдвинуть ее с места. А значит, не смогут они выбраться из пещеры.

Ночь прошла в бесплодных думах. А наутро (о, ужас!) циклоп погубил еще двоих спутников Одиссея и съел их, как и тех двух несчастных. «Восемь», – сосчитал он. А затем отвалил скалу выгнал овец и коз и сам убрался с ними, но вход в пещеру заложил, как и накануне.

Весь день размышлял Одиссей и кое-что придумал (всё же не зря его называли хитроумным).

Отыскал он в пещере здоровенное бревно. Заострил его конец бревна своим мечом, а потом хорошенько спрятал.

Вечером Полифем вернулся со стадом. И снова (нам ужасно неприятно рассказывать об этом) убил двоих пленников. Убил и съел на глазах у других. И уже собирался завалиться спать, как подошел к нему Одиссей. Он изо всех сил старался казаться равнодушным, но у него получалось с трудом. И вот, собрав волю в кулак, Одиссей произнес довольно громко (и как можно более приветливо):

– Не хочешь ли, любезный Полифем, закончить трапезу глотком доброго вина?

(Ты же помнишь: у Одиссея было с собою вино, приготовленное, увы, для более приятных случаев!)

– Ты еще спрашиваешь? – прохрипел циклоп. – Наливай!

(Здесь надо сказать, что грубые и невежественные циклопы похожи на грубых и невежественных людей – только и ждут, как бы им попьянствовать: это им кажется чрезвычайно веселым занятием.)

Одиссей поднес циклопу полную чашу. Тот мигом осушил ее и потребовал вторую. А после третьей единственный глаз его заволокло туманом, и он как будто даже подобрел немножко. Он зевнул и сказал:

– Пожалуй, ты и правда неплохой гость, грек. А ведь я даже не знаю твоего имени. Назови мне его – и не забудь налить еще вина! И в ответ обещаю тебе свою особую милость!

Одиссей только головой покачал.

– Меня зовут Никто, – солгал он. – Это красивое греческое имя [5].

Полифем важно кивнул.

– Вот и превосходно, Никто, – сказал он. – А теперь слушай мою особую милость. Я съем тебя последним! Надеюсь, ты останешься доволен!

С этими словами он громко икнул. Выглотал еще одну поднесенную посудину, охмелел и повалился на землю. Минуту спустя он уже храпел, да так, что в очаге трепетало пламя.

К этому-то очагу Одиссей с товарищами и подтащили бревно с заостренным концом. Хорошенечко обожгли острие на огне, чтобы оно раскалилось докрасна и обуглилось. А потом прицелились – и с размаху вонзили острие прямо в глаз злобному циклопу!

Страшным голосом заревел Полифем. Вырвал он из глаза дымящийся кол и принялся размахивать им во все стороны, надеясь достать обидчиков.

Теперь он был слеп – но по-прежнему ужасно силен! А его злоба только удесятерилась.

Он орал так громко, что на его голос сбежались все соседи-циклопы. Им было вовсе не жалко раненого (злые великаны, подобно злым людям, только радуются чужой беде), но они хотели знать, кто же сумел так изувечить их могучего соседа.

– Что случилось с тобой, Полифем? – спрашивали они. – Кто тебя обидел?

– Никто! – отвечал слепой циклоп. – Никто-о! Ты помнишь: именно таким именем назвался предусмотрительный Одиссей.

– Ну, если никто, тогда незачем и реветь так громко, – рассудили циклопы, даже несколько разочарованные. – Значит, это сам Зевс тебя наказал. Вот и умолкни, а мы пойдем спать.

И они удалились. Циклоп же, осыпая их ужасной бранью, опять завалил вход обломком скалы.

– Никто у меня отсюда не выйдет, – приговаривал он.

Одиссей с друзьями так и сидели в своем укрытии до утра: ведь выбраться из пещеры они по-прежнему не могли. Теперь им оставалось только ждать счастливого случая и надеяться, что Одиссей снова придумает какую-нибудь хитрость.

Утром Полифем, продолжая стонать и ругаться, отодвинул скалу и стал выпускать свое стадо в поле. Греки решили, что среди овечек и коз проскользнут на волю и они – но не тут-то было! Каждую свою козу и каждую овечку подозрительный великан останавливал, ощупывал и похлопывал по спине громадными своими ладонями.